ГЛАВА I.

Административное управление Сибирью. Сибирский приказ. Сношение оного с воеводами сибирских городов. Срок службы воевод в Сибири. Придание воеводам сибирских городов дьяков. Делопроизводство в воеводских канцеляриях. Печати сибирских городов. Возложение на воевод обязанностей сыщиков, губных старост и голов равного дела и сборов. Обязанности воевод сибирских городов по наказам 1631 и 1633 годов и 1693, 1696, 1697 и 1699 годов.

Административный строй, наладившийся в Сибири в первой половине XVII столетия, продолжал действовать без существенных перемен до 1708 года, то есть до учреждения губерний.

Общее управление Сибирью лежало на сибирском приказе, находившемся в Москве, а ближайшее направление делам давалось тобольскими воеводами.

С увеличением дел в сибирском приказе, вызванным постепенным гражданским устроением обширного края, стали нарождаться такие вопросы, решать которые приказ затруднялся и с августа 1676 года[1] положено таковые вопросы предъявлять на решение боярской думы.

Со временем значение сибирского приказа несколько умалилось для Сибири, потому что указы в Сибири стали высылаться и от других приказов, а это, в свою очередь, не только вызвало недоразумение, но даже послужило поводом к злоупотреблениям. На таковое заключение наводит именной указ царевичей Иоанна и Петра Алексеевичей от 4 сентября 1695 года[2], которым воспрещено, как в Тобольске, так и во всех прочих сибирских городах, делать наполнения по каким бы то ни было грамотам без послушных грамот из сибирского «приказа». – При этом оговорено: – если учится, без послушных грамот из сибирского приказа, выдача государевой казны «и то будет доправлено на воеводах и на дьяках, а за иныя дела быть в опале и жестоком наказанье».

Не смотря на то, что Тобольск признавался главным городом Сибири, сношение Сибирского приказа с воеводами других сибирских городов производились не через тобольского воеводу, а непосредственно.

Так – с вестью о рождении Петра Алексеевича (30 мая 1672 года) грамоты рассылались воеводам городов. Туринскому воеводе Матвею Беклемшеву[3] грамоту привез жилец Василий Кашинцев.   

В силу постановлений Андрусовского мира, подлежало доставить в Москву польских пленных, которые бы пожелали возвратиться на родину. Доставка эта, из самых дальних мест, должна была закончиться через год после заключения мира. Грамоты об этом были высланы из сибирского приказа во все сибирские города, в том числе и в Туринск, на имя воеводы Алексея Михайловича Беклемишева, 18 марта 1667 года[4].

По воцарении государя Феодора Алексеевича (30 генваря 1676 года), для приведения к присяге населения и служилого люда в Сибири, были высланы из Москвы выборные люди, при чем в Туринск отправлен стольник князь Иван Козловский, к местному воеводе Ивану Суздальцеву препровождена грамота, от 10 февраля, с приказанием оказать необходимое в этом деле содействие[5].

Туринскрму же воеводе Кроме прислана грамота с известием о бракосочетании Петра Алексеевича с девицею Евдокиею Феодоровною Лопухиной (в 1689 году)[6].

В 1691 году верхотурскому воеводе окольничему Григорию Нарышкину отправлена грамота сибирского приказа с уведомлением о рождении царевича Александра Петровича[7].

До 1678 года назначение воевод в сибирские города производилось распоряжением приказа, но 22 августа 1677 года[8], царь Феодор Алексеевич повелел: – как смену прежних воевод, так и назначение новых делать не иначе, как по именным государя приказам.

При царях Иоанн и Петр Алексеевичах, в 1695 году[9] установлено: впред, во всех сибирских городах, кроме Тобольска, воеводам вместо прежних двух лет, быть по 4, по 5 и более лет, гляди по достоинствам оных. Принята эта мера в тех видах, чтоб устранить потери казны, происходившия от частого провоза воеводами беспошлинно вина и товаров, дозволенного законом; кроме того от частого проезда воевод из Сибири в Москву, где они должны были отсчитываться, и переездов их из Москвы в Сибирь, – казна несла лишние расходы «в строении стругов и прогонных денег», – а ямщики и обыватели, выставлявшие подводы, и всякого чина люди испытывали «многия обиды, налоги и разорения».

Одновременно с продлением сроков службы воевод в сибирских городах, установлено, чтобы при них были дьяки или «подьячие с приписьми», – потому что во многих городах воеводы, ссылаясь на отсутствие дьяков и подьячих, не представляли в Москву ни сметных, ни счетных списков, отчего государевым всяким доходам чинится многое умаление.

В декабре того же года сибирскому приказу повелено написать во все сибирские города, чтобы все дела и отписки государям присылать не иначе, как скрепленными по листам: – из Тобольска – за скрепою дьяком, а из прочих городов – за скрепою воевод, если они не окольничьи и не думные, а в последнем случае – за скрепою подьячих. Распоряжение это состоялось для того, «чтобы в спорных делах воеводы от отписок своих и от дел не отпирались, а городовых печатей у тех отписок и с кем именно они будут отсылаемы прописывать в отписках[10].

Указ этот приказано записать в книгу: в Тобольске – в приказной палате, а в прочих городах – в приказных избах.

Время занятий в канцеляриях установлено царем Алексеем Михайловичем, который в 1670 году[11] повелел, чтобы во всех приказах судьи и дьяки приезжали в канцелярии «поранее, а из приказов выходили попозже». Но как это распоряжение носило слишком общий характер, то оно вскоре было дополнено приказанием: садиться за дела с 1 часу и заниматься до 8 часа[12]

В 1674 году[13] повелено окольничим, боярам и думным людям приезжать в десятом часу дня. При царе Феодоре Алексеевиче, в 1679 году[14] определено начальствующим лицам приезжать в приказ за час дня, а выезжать в шестом, а вечером приезжать в первом часу ночи и выезжать в седьмом часу.

В 1680 году[15] установлено: в приказах начальным людям, дьякам и подьячим сидеть по 5 часов днем и вечером, при чем как утром, так и вечером, приходит в первом часу.

Занятия в приказах шли ежедневно. Первое облегчение в занятиях состоялось в 1690 году[16], при царях Иоанне и Петре Алексеевичах когда дозволено прекращать делопроизводство в судах и приказах и вообще во всех учреждениях, на время с 24 декабря по 8 генваря.

Для посвидетельствования разного рода актов, в 1692 году[17] установлены для всех сибирских городов, взамен прежних, новыя печати, и именно:

Для Тобольска. Два соболя, меж ими стрела, а около печати вырезано: «печать государева царства сибирского города Тобольска».

На Верхотурской. Соболь под деревом, а около вырезано: «печать земли сибирския города Верхотурья».

На Березовской. Соболь и стрела, а около вырезано: «земли сибирския Березова города».

На Обдорской. Лисица держит стрелу, а около вырезано: «печать государева сибирския земли Обского устья».

На Мангазейской. – Олень, с вырезкою: печать государева земли сибирския Мангазейского города.

На Тарской. Лисица, с вырезкою: «печать государева земли сибирския Тарского города».

На Тюменской. Лисица и бобр, с вырезкою: «печать государева земли сибирския Тюменского города».

На Туринской. Росомаха, с соответственной вырезкою.

На Пелымской. Лось, с соответственною вырезкою.

На Сургутской. Две лисицы и меж ними соболь, вырезка по городу.

На Томской. Корона, с вырезкою: «печать государева Томского города».

На Енисейской. Два соболя, между ними стрела, а под ними лук вниз тетивою; надпись вырезана: «печать государева, земли сибирския Енисейского города».

На Исетской. Рысь, надпись вырезана по названию острога.

На Нарымской. Белка и горностай, а между ними стрела. Надпись вырезана по имени острога.

На Красноярской. Единорог с вырезкою по значению острога.

На Кузнецкой. Волк, с вырезкою острога.

На Якутской. Орел поймал соболя, с вырезкою: «печать государева новыя сибирския земли, что по великой реке Лене».

На Ленской, таможенной печати. Барс поймал соболя, а около вырезано: «печать сибирского государства великия реки Лены таможенная».

На Илимской. Под соболем стрела, а над ним репей, вырезано: «печать государева Ленского волоку Илимского острога».

На Даурской, Нерчинской. Орел одноглавый держит лук вниз тетивою, подпись вырезана: «печать государева сибирския земли Даурских острогов»[18].

Для Ирбитской слободы, в 1695 году[19] установлена для ярмарки печать серебряная, с вырезкою: «печать сибирской земли, Верхотурского уезда, Ирбитской слободы».

В 1696 году[20] для устранения прижимок и поборов, производившихся как в воеводских канцеляриях, так и в сибирском приказе, при даче проезжих памятей царь Петр повелел сделать новую печать сибирского царства «особую свою великого государя печать», которою приказал печатать грамоты по челобитным делам, проезжия и подорожныя и только при такой печати дозволил пропускать через Верхотурье; всех же лиц, имеющих воротныя печати, из разных приказов, или другия какия грамоты – задерживать, доносить и ожидать распоряжения о пропуске в Сибирь или в Россию.

Эта печать заменена в 1699 году[21] новою, общею для всего государства такого вида: весы, в руке выдвигающейся из облака, над которым зрительное око, кругом надпись: «правда на нюже око державствующаго зрить».

В 1696 году[22] по случаю растраты Туринским воеводою стольником Иваном Моревым 264 руб. 28 алтын и 4 денег не сданных новому воеводе Василию Лутовинову, состоялся боярский приговор о взыскании с Морева растраченных денег и впредь: – воеводам сибирских городов, не дождавшись прибытия нового воеводы и не сдавши оному отчета во всем, без указа государя и без грамоты от сибирского приказа в Москву не уезжать. Морева за преждевременный выезд оштрафовали пенею в 200 руб., а на будущее время пеня эта установлена в 500 руб.

Вскоре царь Петр I дозволил выезд воевод из сибирских городов не иначе, как по получении «проезжей памяти» (указ 30 сентября 1697 года)[23], которую должен был выдавать новый воевода. В памяти этой надлежало оговаривать, что воевода «во всякой великого государя казне сочтен и начету не явилось», и что он отпущен к Москве. Памяти эти предъявлялись в сибирский приказ, для устранения споров на случай начетов.

Ноябрьским указом 1679 года[24], для того «чтоб впредь градским и уездным людям в кормах лишних тягостей на было» – установлено: сократить во всех городах: сыщиков и губных старост, ямских прикащиков; голов: пушкарского, засечного, у житниц и сборщиков денежного и хлебного сбора. Все обязанности упомянутых лиц возложены на воевод, в ведение коих переданы и губные подьячие.

Жалованье подьячим и канцелярские расходы: на свечи, чернила, бумагу, дрова и разные мелочные расходы определено выводить из пошлинных денег с судных дел и из всяких неокладных доходов. Одновременно с этим повелено прекратить, по городам и уездам, все мелочные сборы, установленные воеводами[25], как то: данных; полоняночных (на арестантов); четвертных; пищальных; малых ямщин; подмогу: подьячим, сторожам, палачам, тюремным губным целовальникам; воеводское: дворовое, губных изб, на тюремное строение, на свечи в приказную избу, на бумагу, чернила, дрова и мелкие расходы[26].

Упомянутая мера, оказалась, неудобной и в феврале 1684 года[27], указом Иоанна и Петра Алексеевичей, повелено во всех городах быть по прежнему губным старосатм и ведать «разбойныя и убийсвенныя и татиныя и всякия  губныя дела... а воеводам тех дел не ведать».

Обязанности воевод в сибирских городах определились наказами, из сибирского приказа, которыми они снабжались при отправлении из Москвы на воеводство.

Об общем характере этих обязанностей в течение XVII столетия можно судить по имеющимся в Полном Собрании Законов наказом, данными в 1631 и 1633 годах воеводам, назначавшимся в гор. Тару[28], по наказу Нерчинским воеводам в 1696 году[29], по наказам тобольскому и верхотурскому воеводам, данным в 1697 году[30] и по наказу тюменскому воеводе 1699 года[31]. Сущность наказа 1631 года, данного царем Михаилом Федоровичем татарским воеводам: князю Никите Михайловичу Барятинскому и Константину Селиверстовичу Сытову такова:

По прибытии в город Тару, принять от прежних воевод: князя Федора Волконского и Исаака Байкова имеющиеся у них наказы и грамоты о разных государевых делах; ключи от города и острога; проверить: а) городския и острожныя постройки, б) зелье, свинец и всякия пушныя запасы, в) хлебные запасы в житницах, г) денежныя книги и счесть деньги, д) исачную и поминочную казну и книги о записке мягкой рухляди с кого именно сколько чего взято в ясак, оброчныя книги, а также окладныя книги служащих. Все недостающее доправить и затем уже отпустить прежних воевод в Москву к государю Михаилу Федоровичу.

Затем исправив, что необходимо в строениях, проверить служилых людей, детей боярских, казаков, стрельцов, жилецких людей, пашенных крестьян и торговцев. После того пригласить в съезжую избу по 2 человека лучших людей из каждой ясачной волости и встретить их торжественно, то есть в цветном платье, при войске, тоже в цветном платье и с ружьем. При приеме пояснить им, что прежние воеводы их теснили, брали ясак не по положению, посылали для сбора ясака служилых людей и казаков, которые тоже теснили ясачников. Эти притеснения сделались, наконец, известными царю и он послал их, новых воевод, чтоб устранить существовавший беспорядок. Далее, рекомендовалось предложить ясачникам спокойно заниматься разными промыслами и звероловством и служить и «и прямить во всем по своей шерти» царю и «над воры воровства и шатости всякого лихого умышления беречь накрепко».

Жалование служилым людям раздать сполна, по окладу, установленному боярином князем Юрием Еншевичем Сулешевым. При этом воеводам строго воспрещалось покупать у ружников и оброчников хлеб для себя.

Соболиную казну и всякую рухлядь не выдавать в жалованье без особого на то царского указа.

Расправу «меж всяких чинить по государеву указу».

С ясачными и служилыми обращаться ласково, чтобы их «не ожесточить»;

О всех прибыльных людях отписывать в Тобольск.

О деньгах и хлебных запасах, а также мягкой рухляди «писать сметные и пометные списки» и отправлять их в Тобольск к воеводе. О больших делах отписываться к  государю.

Торговых людей, проезжающих через Тару, задерживать, переписывая их товар и пропускать в ясачныя волости только по взносе ясачниками положенного ясака. Торговлю товарами производить только в гостином дворе и на торгу, но по деревням и по дворам торговли не допускать.

В случае, если товары, привезенные в тару, не были распроданы и торговые люди пожелали бы их вести в другие сибирские города, – то как торговых людей, так и товары их переписывать, торговцам выдать проезжия грамоты, а с товаров взять отъезжую пошлину и дозволить им торговать только в тех гостиных дворах, до которых выданы проезжия грамоты.

У тех торговцев которые, станут торговать не в гостиных дворах и на торгах – товары отбирать на государя.

Ни воеводам, ни служилым никакими товарами не торговать.

Хлеб дозволить служилым людям только для себя, в количестве, не превышающем 10 четвертей на семью.

Воеводам наблюдать, чтоб целовальники не торговали никакими товарами и не позволяли бы никому торговать вещами, не оплаченными пошлиной, и проверять их действия.

Не допускать корчемной продажи вина и не дозволять питье держать по подворьям. Лицам, желающим справлять пиршество у себя на дому, по поводу: именин, крестин, родин и т.п. предписывалось подавать челобитныя воеводам, от усмотрении которых зависело дать или не дать разрешение на отпуск вина из стойки на дом.

При приеме ясачной мягкой рухляди и десятинной пошлины – обращать внимание, чтобы как соболи, так и вся мягкая рухлядь были хорошего качества; оценивать эту рухлядь сибирскою ценою и оценочныя ведомости скреплять своею рукою и печатью. Ясаком облагать приказано людей в возрасте от 18 до 50 лет, исключив молодых и увечных, а также старых людей, после личного удостоверения о летах и негодности их. Относительно немощных доносить стольнику Телятевскому, тобольскому воеводе, которому от себя выслать письменных голов, чтобы удостовериться о том годен, к работе или нет увечных ясачник, и затем уже доносит государю об этих людях, для получения указа об исключении их из оклада.

В крайних случаях ясачным давать отсрочки в уплате ясака; сбор ясака чинить ласкою, а не правежом «чтоб тем ясачных людей от государева жалованья не отогнати». Посылать за сбором ясака детей боярских и служилых людей добрых и не воров, при этом следить, чтобы они не требовали себе поминок.

Всех черных и черно-бурых лисиц покупать в казну или принимать за ясак соболиный. Частным людям отнюдь таких лисиц не покупать, и если кто из них утаил оных, то их отбирать на государя безденежно, да кроме того чинить наказание.

Относительно государевой пашни стараться увеличить оную. Наблюсти, чтобы попы и дьяконы, и подьячие, и торговые люди обязательно выделили в казну, со всякого хлеба при хорошем урожае – четвертый сноп, при среднем – пятый, а при плохом – шестой.

Детям боярским, Литве, казакам и стрельцам выдавать жалованье и деньгами и хлебом, при чем тем из них, которые получат в надел пашни, хлебное жалованье зачитать за пашни. Увеличение жалованья производит не иначе, как по царскому указу.

При сдаче должности наказ этот оставить в Таре, а не брать с собой в Москву.

Затем рекомендуется быть справедливыми, честными, ясачных защищать «ничем не корыстоваться... к Тарским служилым и ясачным без дела за посмех не приметываться и не по делу их к винам не приводити».

К этому наказу присоединена память о том, что в 1628 году барабинские люди побили татарских казаков, поставленных у них для береженья от калмыков и удалились в степь к калмыцкому тойше Абаку. Причиною к этой измене они выставляли налоги воевод князя Юрия Шаховского и Михаила Кайсарова в бытность их на Таре; кроме того жаловались и на то, что ротмистр Андрей Кропотов и сын боярский Иван Шахов «имели у них поминки, и что жен их и детей имел Андрей Кропотов на постелю». – Предписывалось уговорить барабинцев вернуться в русское подданство, а буде в этом деле не успеют, то учинить поиск для того, «чтобы привести их под государеву высокую руку».

Наказ, выданный в генваре 1633 года Тарским воеводам князю Федору Самойловичу Бельскому и Неупокою Андреевичу Кокошкину почти точная копия с приведенного наказа; им, между прочим, указано «стоять на прежних воеводских дворах, на которых дворах стояли князь Никита Барятинской да Константин Сытин. Крепко стеречь острог и город и чтоб «на караулах и сторожах велети бытии стрельцам и казакам беспрестанно». – Затем на воевод возложен контроль действий таможенных голов и целовальников, тогда как в прежнем упомянуто об одних только целовальниках. Относительно мягкой рухляди наказано не допускать взноса денег вместо оной, но если бы ясачники говорили, что им и купить рухлядь негде, – тогда взимать деньги по прежнему установлению. Выдачи кабал на ясачников не допускать; невольно в православие не обращать; с собой людей не вывозить из Сибири.

В памяти, приложенной к наказу, приказано добрать недоимки, за прошлые годы, в мягкой рухляди; кроме того стараться возвратить в русской подданство отложившихся барабинцев и при случае, снесясь с Тобольским воеводою князем Андреем Голицыным, посылать на изменников ратных людей.

Подобный характер наказов удержался до 1693 года; изменения в оных производилось самыя нечтожныя, не существенныя, которыя должны признаться скорее дополнениями.

В наказе Тарскому воеводе стольнику Михаилу Денисьевичу Тургеневу, данном 29 июля 1693 года[32] являются следующия дополнения: сменив Данилу Сытина, его учесть и отпустит в Москву не по поверке только отчетностей, но и доправив все недостающее.

Если он верстал в казачью службу, а также детей боярских и литовцев – то всех принятых им оставить на службе, – доправив на Даниле Сытине их жалованье хлебное и денежное. Доправить на нем же вообще всякое жалованье Тарским людям, если он таковое выдавал, ибо «Тарским служилым людям денежного жалованья на прошлые годы никому давать не велено».

Затем наказ разбит на статьи, в коих имеются нижеприводимыя дополнения.

Печать воеводы держать в съезжей избе; о больших делах отписываться в Москву, а о малых к тобольскому воеводе стольнику Кондратию Федоровичу Нарышкину.

Недоданное, за прошлые годы, жалованье людям выдавать из тамошних доходов, – жалованье же московской присылки на это не тратит. Из жалованья служилых людей никаких вычетов не делать и никому не прибавлять ни хлебного, ни денежного жалованья. Хлеб на себя покупать по расчету не более 4 четвертей в год на человека, принимая во внимание всю свою прислугу.

Проверить всех тюремных сидельцев; перепись о них, за своим подписом, прислать государям в Москву.

Для сбора ведений о ногайцах и калмыках посылать людей в отъезжия станицы; при надобности идти с ратью отписываться в Тобольск, к стольнику Нарышкину, для высылки людей, пищалей и пушечных запасов. Наблюдать, чтобы по всем караулам сторожи были крепкия.

Продажу соболей бухарцам и купцам других наций дозволить только по цене от 20 до 40 рублей; а черно-бурых лисиц не продавать вовсе. Денег не отпускать за границу вовсе. Ни какого насилия по отношению к иностранным купцам не допускать.

Ни самому, ни через родственников торговли не производить «а собольей и шуб собольих и лисьих черных и черно-бурых и лисиц черных, черно-бурых и бурых и шапок лисьих, горлотных черных... не имать и не покупать» и не дозволять заводить служащим.

Объявить, чтобы никто в Россию не провозил с собою мягкой рухляди; если же воевода будет пересылать с кем свою мягкую рухлядь, то должен заявлять об этом таможенному голове. Рухлядь, о которой не будет заблаговременно объявлено голове, должна конфисковаться в пользу казны.

Установлен порядок распределения ясака соответственно семейному положению ясачных людей. При несчастиях, постигающих плательщиков, им давать льготы, отсрочивая уплату. Торговым людям, которые будут сами промышлять лисиц черных и голубых, а также песцов – не оставлять у себя, а продавать в казну по настоящей цене, получая товарами и деньгами. Живых лисенков молодых самому воеводе не покупать и не разрешать держать другим.

С калмыками сор не заводить, но за набеги с их стороны – посылать воинских людей над ними чинить промысл, сколько милосердный Бог помощи подаст и как о причинах, так и о результате похода отписывать великим государям. В случае взятия пленных «в двор не имать, ни у кого не покупать... и жен и детей... не имать и насильством не покупать, и не крепить, а к Москве с собою не возить и ни с кем не высылать».

Заботиться об увеличении десятинной пашни и посеянного хлеба, без большой, однако, тягости крестьянам; при нужде призывать на пашню «из гулящих и изо всяких охочих, вольных людей на подмогу и на льготные годы и на ссуду», руководствуясь в этом примером прежних лет. О всех таковых делах отписываться к великим государям и к тобольскому воеводе. Прикащиков на таковыя пашни ставят добрых людей, для распорядка выбирать крестьянам из своей среды лучших людей: в старосты, целовальники и десятские...

Служилым людям, получившим пашни в жалованье сполна, – хлебного жалованья не выдавать; тем, которые имеют пашни не в полном количестве – хлебное жалованье выдавать с зачетом; с тех же, у которых пашни в излишестве, добирать оброчный сноп.

«Которые опальные люди ныне живут на Таре великих государей жалованьем, а в службу поверстаны, а за рукоделье не принялись: и к тем опальным людям держать ему береженье, и того из них выведывать накрепко, не чают-ли в них какого дурна, что они впредь житья своего не прочат, а за промысл ни за какой не примутся; а буде которым опальным людям мочно пашни пахать: и тех людей за хлебное жалованье строить в пашни и пашни давать по разсмотрению, чтобы сперва пашни завесть не в тягость, а к Москве и ни в которые городы их не отпускать».

Не требовать никаких работ на себя от местного населенья; лошадей у тарских иноземцев не покупать и в русские города не выгонять: не требовать лишних подвод к подъему под своз пожиток в Москву или в поместья.

Денег никаким сибирским людям в займы не давать и кабал за них не иметь.

В последней статье воевода предваряется, что если он не будет соблюдать великих государей интерес, то «быть ему в опале и жестоком наказанье».

В наказ от 18 февраля 1696 года[33], данном Нерчинским воеводам, первом наказе, данном в сибирские города при единодержавии Петра – усматривается уже другой взгляд на дело. Наказ дан вообще воеводам для руководства впредь, а не поименно и на срок воеводства известных лиц. Изложение обязанностей распределено по статьям, как это установлено во время соцарствования великих государей Иоанна и Петра Алексеевой. По существу содержание наказа таковой:

В первых пяти статьях говорится о приеме казенного имущества, служилых людей и приглашения ясачных.

В 6-й статье предписано при роспуске ясачников возвратить с ними взятых в плен кем-либо, из служилых, кроме окрещенных и оставленных аманатами (заложниками).

7, 8 и 9 статьи трактуют об наполнении караульной службы по острогам и о привлечении к шерсти иноземцев.

10 ст. – о развитии государевой пашни и об установлении десятинной пашни во всех трех полях поровну. Размер выдела земли под пашни установлен по Илимскому расчету, то есть за десятину государевой пашни давать 4 десятины; выдельного и оброчного хлеба с этой указанной пашни не брать. Земли под пашни наделять по рекам Нерче и Шилке и в других местах «по своему высмотру» однако, не учиняя порухи заводам. Также продавать залишнюю землю сверх надела «по тамошней даурской цене, а деньги держать крестьянам же на ссуду и на подмогу впредь». Крестьянам, получающим ссуду «пахать великого государя пашни» без льготы.

11 ст. Записывать хлеб в книги на приход и в расход «в московскую четверть», в казенную осмину под гребло, а не пудами и не в прежнюю четверопудную четверть. Заботиться о том, чтобы хлеба напахать в количестве достаточном для нерчинских расходов, для того, чтобы обойтись без высылки хлеба из Тобольска и Енисейска и без доставки оного подрядом.

Статьи 12-16 указывают правила относительно сбора ясака, рассортировки и оценки оного; о зачете поминок, выдаваемых служилым людям – на государя, с выдачею им за то вознаграждения по усмотрению царя, и отправки ясака в Москву.

В статьях 17-19 говорится о производстве торговли в гостиных дворах, о выборе целовальников и недаче воеводою денег в займы.

20 ст. Суд и расправу чинить безволокитно, взимая пошлину по границе с рубли, а пересуду с суда – по 4 деньги. Пошлину с иноземцев взимать в присутствии других лиц, но не однолично.

21 ст. При посылке людей в новыя землицы требовать, чтобы сборщики собирали ясак: «ласкою и приветом, а не жесточью и не правежем» и не брали бы по 2 и по 3 ясака в год. В случае отложения ясачников от русского подданства – стараться их уговаривать сперва ласкою, а если « уговорить будем не мочно, а впредь от них чаять будут какого дурна: и тех непослушных людей... смирить слегка и забрать аманатов».

22 ст. Если же князцы и улусные люди не только перестанут платить ясак «но учнут побивать служилых, торговых и промышленных людей... или собрався на волости или к острогам приходит войною – то посылать ратных людей... прося у Бога милости, велет промышлять всякими обычаи, сколько милосердный Бог помощи подаст».

23 ст. Пленных возвращать как только повоеванныя землицы начнут уплачивать ясак, но отнюдь не крестить насильно и не оставлять у себя, а тем паче не высылать в Москву и в иные города, «чтоб сибирская даурская земля пространялась, а не пустела». Желающих креститься: мужчин – верстать в службу на царское жалованье, а женщин – выдавать замуж за новокрещенов или русских, но отнюдь не брать к себе и не дозволять разбирать служилым.

24 ст. Жалованье: денежное и хлебное и соль выдавать служилым на лицо, «а за очи никому и умершим не давать». Хлеб у служилых не только не покупать самому, но не дозволять продавать оный кому-либо другому, чтоб «в том хлебном жалованье нуже и никакого оскорбления им не было».

На место убылых «верстать в казачью службу казачьих детей и присыльных людей, которые присланы будут в службу». Если бы таковых оказалось мало, то принимать на службу промышленных и других людей, если они не тяглые люди и не воры.

25 ст. По окончании года и по раздаче жалованья, составлять, по примеру других городов Сибири, смертные и пометные списки и книги жалованья: денежному и хлебному на всех служилых людей, ружников и оброчников, а также ясачным и пашенным крестьянам с десятиною пашнею. Книги эти и списки высылать в Москву с отпискою о том...

Без указа государя и грамот из сибирского приказа – в дети боярские и в пятидесятники никого не верстать.

26 ст. Смотреть накрепко, чтобы служилые люди, «на службе живучи не воровали, зернью и в карты не играли, и не бражничали табаку и иноземного кумысу не пили и великого государя жаловнья не пропивали и не проигрывали... и ходя по ясак утеснения и обид никаких не чинили».

Виновных наказывать по их винам по уложению и по новоуказным статьям; безвинно ни к кому не приметываться. Не дозволять служилым возить в ясачныя волости табак и вино, для промена на мягкую рухлядь.

27 ст. О Товарах, которые потребуются для торгу с иноземцами, писать в сибирский приказ. Товары, привозимые купцами, проверять по проезжим грамотам и все, что окажется лишним против вписанного в оныя, а также вино, карты и табак, отбирать в казну великого государя «и вином и табаком поить иноземцев», которые будут вносить государев ясак, а товары, что подлежит, отсылать в Москву, а остальное держать на местные расходы.

28 ст. Иноземцев оберегать от притеснений сборщиков ясака.

29 ст. Не допускать корчемной продажи вина по подворьям.

30 ст. При захвате корчемного вина – за первый привод брать 25 ру. С человека, а на питухах по 1 р.; при следующей выемке корчемного вина штрафовать 50 рублями и бить кнутом; при выемке вина в 3-й раз – брать по 100 рублей на человека и ссылать «куда пристойно». Этого же порядка держаться при захвате табаку.

Затем в памяти, приложенной в казну, изложено, чтобы воевода наблюдал, дабы китайцы кроме караулов в Албазине никаких других построек не заводили и о всем, что будет делаться на китайской стороне, доносить. Под страхом смертной казни воспретить переход границы на китайскую сторону, для разных промыслов и для разбоев. Китайских перебежчиков не принимать и тех, которые объявятся, сдавать китайцам. Торговых людей пропускать в китайское государство с проезжими письмами, выдаваемыми из Нерчинской приказной избы за печатью. Торговых и разных людей пропускать в Китай только тех, которые предъявят указ государя или грамоты сибирского приказа. В таможенныя дела не вступаться и в соборе таможенных пошлин никакой помехе не делать.

Если иноземцы из китайского государства будут просить о принятии их в подданство и в ясачный платеж, то, прежде принятия их, разведывать, насколько они чистосердечны в своем заявлении.

Послов от монголов и калмыков принимать, но без указа к Москве не отправлять; от себя ответ на посольство отправлять служилых людей с листами.

Листы калмыцких и монгольских послов на имя государя принимать и присылать в Москву; подарки принимать также и записывать их на приход в казну, с надлежащею расценкою, отдаривая посланцев, их привезших, в полтора.

Переписку по пограничным делам вести с китайцами осторожно и разумно, дабы резким ответом «Даурской стране не навесть какой тягости». О всякой переписке с китайскими властями отписывать в сибирский приказ за воеводскою рукою. Китайские листы присылать с переводом; осматривать почаще караулы, пушки, ружья, порох на оных, находящиеся.

Вызнать, почему монголы откочевали от Забайкалья, кто их разогнал?

Тайшей стараться привлекать ласкою и давать им жалованье, «чтоб не в большой расход».

С иноземцев судных пошлин не брать, их не крестить в Россию не высылать, от обид оберегать.

В случае недостатка в ратных людях для войны с монголами или калмыками, если бы таковыя сделались неизбежною – обращаться к воеводам: в Иркутск, в Енисейск, в Илимск и в Тобольск. На китайцев же, без государева указа, войною не ходить.

Наказ тобольскому воеводе боярину князю Черкасскому 1 сентября 1697 года разнится от вышеприведенного только в том, что касается обязанностей специально тобольских воевод. Изменений этих, впрочем, довольно много.

Так, в указании о верстании на места выбылых: детей боярских, литовского списку, конных казаков и Новокрещенов – предписано верстать только в рядовые оклады, а тобольских служилых татар – верстать детьми их, братьями и племянниками, тоже на места выбылых; – из чина в чин и с малых окладов на большие не переводить. Татарам выдавать жалованье по 3, по 4 и по 5 рублей в первое верстанье.

Хлебные запасы сгруппировать главным образом в Тобольске, а в уездах держать «двои семян».

Детей боярских, литовского списку и конных казаков, находящихся в городах Тобольского разряду, не переводить из одного в другой, а также из оклада в оклад.

О всех поверстанных в службу в городах Тобольского    разряда приказать воеводам отписывать в Тобольск. Зачислять де на службу не старых, не увечных и не очень молодых, а также не пьяниц.

Дела вести по прежним наказам, а отписки в сибирский приказ посылать с двумя человеками через Кунгур и Казан.

Около меньшего верхнего города выстроить каменныя здания: под приказную палату, боярский двор, амбары для всяких надобностей, пороховой погреб и церковь Вознесения Господня. Кирпич делать на месте; известь жечь в Ромашевской слободе Верхотурского уезда, а возить к пристаням, для сплава водою, крестьянам уездов: Тобольского, Тюменского, Пелымского, Туринского и Верхотурского; железо приготовлять кузнецам, проживающим в слободах вышепомянутых уездов; о тех припасах которых не сыщется в Тобольске, писать в сибирский приказ; каменщиков и подмастерьев взять тех, которые строили софийский дом (архиерейский). Надзор за постройкой возложить на выборных их служилых людей и тобольских дворян.

Обратить внимание на исправное содержание острогов к стороне ногаев и калмыков и справляться про Ишимовых внучат, не затевают-ли какого худа. При надобности посылать ратных людей в города: Тюмень, Тару, Березов, Сургут и Мангазею.

Старых служилых, не пригодных для службы в поле, посылать прикащиками в разныя места, оставляя на должности лет по 5-ти и по 6-ти «потому что частыми перемены прикащиков, в которых всякий себе хочет с крестьян получить «скорой нажиток», будут очень тягостны для крестьян и отразятся вредно на их платежной способности.

Жалованье служилым людям раздавать деньгами, а духовным людям и таким, которые в поход не ходят, выдавать товары.

В посылки служилых людей из полков наряжать только по крайней нужде.

О всех распоряжениях, исходящих от государя и из сибирского приказа, сообщать в Томской город «чтоб промеж Тобольским и тюменским разрядом всякия великого государя дела и вести были ведомыж». Также при надобности посылать в Томск: ратных людей, пищали, пушечный наряд, зелье, свинец и все, что необходимо для того, чтоб «от изменников и от воинских людей некоторой порухи... казне и людям истерии не было».

Не допускать кормчества ни вином ни табаком; выемочное питье держать на тамошние расходы, а табак сжигать на торгу.

Пригласить жителей уездных всякого чина разыскивать золотую, серебряную и медную руду, а также слюду, и воеводам, по получении сведения о месте нахождения руды, посылать досматривать оную и забирать образчики в Тобольск, для производства опытов. Разыскивать также селитряные места, и если окажется возможным делать в Тобольск порох, то разыскивать и серу и вырабатывать порох ссыльными иноземцами буде найдутся между ними знающие люди.

Хлеб служилым людям, сверх положенного жалованья, продавать только по 2 и по 3 четверти на человека, не более, «а для оскудения хлебных запасов» высылать в Березов по 200 четвертей муки ржаной и столько же ячменя, ежегодно, для продажи того хлеба ясачникам на мягкую рухлядь и на деньги.

С калмыками задору не начинать, о чем отписать во все города Тобольского разряда, но при нападениях с их стороны, собирать ратных людей и «чинить промысл сколько милосердный Бог подаст помощи». Пленных, а также их жен и детей никому не держать, не покупать, не крестить и в Россию не высылать.

Послов от тайшей принимать, но к Москве их не отправлять, а грамоты на имя государя, буде таковыя будут предъявляемы, переводить и отсылать в Москву.

Лошадей для высылки в Россию у калмыков не покупать.

Пленных (ясырей), приводимых калмыками в Ямышеву озеру, покпать на государевы таможенныя деньги и на товары и мужчины высылать в Москву. Сибирским жителям этих пленников дозволять покупать только для себя, но воеводам и служилым людям эта покупка возбранялась.

Для обеспечения границы от нападения калмыков посылать партии с полковыми орудиями, которым ходить по Ишиму и по иным рекам, «где пристойно». К этим отрядам, при нужде, назначать в подкрепление Беломестных казаков. Начальниками в эти отряды назначать людей, к воинскому делу обычных, не пьяниц и не оплошивых.

Павел, митрополит тобольский и сибирский, жаловался, что юртовские захребетные люди – татары и бухарцы – Тенейко Анткулов с товарищами чинили поруганье крестному ходу и Новокрещенов совращают в свою веру. Игнатий же, нынешний митрополит, доносит, что духовенство крестить инородцев в силу указов 1580 и 1685 годов.

Приняв во внимание, что татары отвергают обвинение в поругании хоругвей и заявляют, что они не возбраняют переход в православие принять таковое, а также и то обстоятельство, что в 1686 г. Великие государи указали и бояре проговорили, чтобы иноземцев, желающих принять православие, по подаче ими челобитных, допрашивать, добровольно-ли и по убеждению-ли они хотят креститься и допускать на митрополичий двор для крещения из приказной палаты только тех, которые принимают крещение по убеждению, а не из желания избавиться от наказания; последних же допускать не иначе, кА по учении им соответственного наказания, – приказано воспретить митрополитам обращать в православия без утверждения приказной палаты. Крещенных мужчин верстать в государеву службу, на жалованье, а женщин выдавать замуж за служилых людей.

 В статье о досмотре за таможенными головами и целовальниками добавлено, чтобы при пропуске промышленных и гулящих людей из русских городов в сибирские брать: с промышленных – по полтине, а с гулящих – по полуполтине в год.

Товары, привозимые торговцами в город, клеймить и дозволять торговать ими только в гостином дворе и на торгу, взимая пошлину только деньгами, но отнюдь не товарами, как это делалось в 1686 и 1687 годах, когда пошлина бралась товарами, к тому же высоко оцененными, которые раздавались людям в счет жалованья.

В случае, если купцы не распродав товаров пожелают ехать в другие сибирские города, то о количестве товаров прописывать в проезжих и взимать отъезжую пошлину.

Китайские товары, привозимые в Тобольск, клеймить таможенным клеймом, взимая установленную пошлину.

Затем, так как государева соболиная казна за последние годы уменьшилась, – продажа соболей, кому бы то ни было, воспрещена окончательно с 1 августа 1696 года и потому все соболя опечатать казенною печатью, купив их в казну по настоящей цене, а кто скроет, то отбирать безденежно.

Проверить, справедливо-ли заявление Льва Поскочина о возможности прибавить государевой пашни и если справедливо, то прибавить, однако, без отягощения, чтоб пашенные крестьяне не бежали.

В 1688 и 1689 годах приказано было тобольскому воеводе выставить заставы по слободам и дорогам, для воспрепятствования проходу в Сибирь жителям поморских городов и пашенных крестьян. Подтверждалось их задерживать и отправлять в места, откуда не оставлять в Тобольске и обо всем отписывать в сибирский приказ.

В слободы высылать прикащиков из устаревших служилых людей, негодных к походам, рекомендуя им быть честными и справедливыми; содержание прикащиков отнести за средства крестьян, по усмотрению воеводы; достойных из них оставлять по 5, по 6 и более лет на месте.

С крестьян Тобольского уезда «на струговые скобы, на гвоздье и на иныя изделия» собирают деньгами, – рассмотреть, нельзя-ли этот побор заменить определенным налогом постоянным, чтобы избавить крестьян от поборов, чинимых лицами, высылаемыми за этим собором.

Для получения выдельного хлеба, – не рассылать детей боярских из Тобольска, а приказывать собирать таковой, в каждом городе Тобольского разряда, местными детьми боярскими, подъячими и целовальниками, которым и отписывать о количестве собранного хлеба.

Наблюсти, чтоб дощанники, которые делаются в Тобольске для своза казенных грузов, сохранялись бы бережливо, с тем, чтобы могли служить по 2 и 3 года, а не как было, что каждый год делались новые. Все дощанники, которые  приходят из Верхотурья в Тобольск осенью, ставит в такия места, чтобы их льдом не ломало, например, заводит на озере Исштаманское и ставит там караул. Для дошеничного дела завести в приказной палате особую книгу.

В статьях о мягкой рухляди введено, чтобы, в случае затруднения в оценке мягкой рухляди по городам, таковую высылали бы в Тобольск и в последнем случае, по оценке оной тобольскою ценою, рухлядь эту высылать в Москву, поясняя, из какого города она доставлена в Тобольск.

Обратит внимание на ускорение производства судных дел, чтобы число тюремных сидельцев не множилось, а сокращалось.

Оповестить, чтобы при заборе соли на Ямышевом озере, никто не покупал там и не ввозил бы в Россию ревеня.

Если в городах Тобольского приказа объявятся крестьяне сверх тех, которые занесены в писцовыя книги Льва Поскочина, то опросив их, откуда прибыли, оставить на местах, но отписать о них в сибирский приказ.

Торговых людей из Сибири отпускать только на Верхотурье, а по другим дорогам проезжих не давать. Летом, «для нужных скорых дел» отписки направлять к государю через Уткинскую пристань на Казань. Написать тюменскому воеводе, чтобы он не отпускал проезжающих иначе, как через Верхотурье.

Установлено впредь отчетность о Пушкарских припасах доставлять ежегодно в сибирский приказ в первых числах сентября.

В наказе Верхотурским воеводам, Козьме Петровичу Козлову с товарищами, данном 2 сентября 1697 года[34], основания даны те же, что и вышеприведенных наказах, по части приема должности, проверки людей и припасов, приема ясачников, жалованья служилым, сбора ясака и недоимок, ведения дел и т. п. с весьма небольшими только изменениями. Так, относительно хранения верхотурской печати, приказано держать таковую за печатью стольника (воеводы) в съезжей избе и печатать дела, как доведется, в приказной избе при себе, «а на дворе к себе печать не имати».

Жить в воеводском дворе и беречь город и острог не только от нападений врагов, но и от пожара, при чем указано иметь от каждых 10 дворов десятских и сообразить во что обойдется построение каменных зданий для приказной избы, амбаров и кладовых казенных, чтобы избежать таких потерь от пожара казенного имущества, как та, которая учинилась в 1696 году для государевой казны «по оплошке провожатых и тутошных людей».

С наступлением весны грузить хлеб и государевы припасы на суда, для отправки в Тобольск, верхотурскими «служилыми людьми и жилецкими и всякими людьми, и ямскимим охотниками, и пашенными крестьяны», чтобы сплавить по первой большой воде, «не испустя времени» посылая с этими караванами служилых людей, а при нужде добавлять и верхотурских стрельцов.

Приказано восстановить заставу по Верхотурье, учрежденную указом Михаила Феодоровича в 1635 году, для осмотра вещей воевод, проезжающих в Сибирь и обратно и для сбора пошлин с торговых людей. Провоз денег дозволен в прежнем размере, воеводам Тобольским и томским по 500 р., товарищам их и дьякам, а также воеводам прочих городов – по 300 руб. В дела таможенных голов воеводам не вступаться, но наблюдать, чтобы они «пошлинами не корыстовались, и не крали, и напрасных пошлин... с торговых, с проезжих и жилецких и уездных людей не имали».

Затем, приняв во внимание, что лица, назначаемые воеводами в Сибирь, сговариваются прибывать одновременно к Верхотурью, для того, чтобы ссужать друг друга вещами, для предъявления таковых к досмотру «для того, надеясь, как они будучи на воеводстве всякими грабежами и кражею животы себе наживали, чтобы было ему удобнее слаться на тот Верхотурский осмотр, будто повез с собою в Сибирь великие животы», – приказано у воевод производить два досмотра, первый – выше Верхотурья, при котором запечатывать сундуки и второй, при выезде, ниже Верхотурья, когда распечатывать сундуки; если при втором досмотре сундуки окажутся вскрытыми, то их задерживать в Верхотурье и отписываться в Москву.

Относительно торговли и курения вина, а также обложения ясаком новых землиц – указания общия, теже, что и в прежних наказах.

С калмыками задору не начинать, но за набеги наказывать.

В 1694 -1697 годах многие из крестьян поморских городов, вследствие хлебных неурожаев, поселились в Верхотурском уезде, – повелено дознать, в каких именно слободах они поселились и нельзя ли на них добавить десятинной пашни и посопного хлеба, без большого для них отягощения. Вообще заботиться об увеличении Государевой пашни призывом гулящих и охочих людей, но «того смотреть... чтобы напрасной ссуды хлебом тем крестьянам не давать... а на семена давать им в займы против иных примеров». Смотреть, чтобы с Верхотурья к Руси и никуда не бегали.

О сборе хлеба, мягкой рухляди, о неделании притеснений и обид ясачным, о не покупке для себя лошадей и мехов повторяется тоже, что и в прежних наказах. Относительно опальных предложено садить на пашню «человек по 5 и по 6 вобче». Для вновь ссылаемых построить в Верхотурье крепкую тюрьму, а при выпуске их на прокормление сковывать по 2, по 3 и по 4 человека и выводить с приставом на день, сажая на ночь в тюрьму.

Заботится о развитии ремесл.

Дознать, можно ли около Верхотурья завести кирпичные заводы, для построения каменных зданий в городе, особливо соборной церкви и приказной избы, как это предписывалось прежнему воеводе Димитрию Протасову.

Наказ, данный 12 генваря 1699 года[35] Тюменскому воеводе стольнику Осипу Яковлевичу Тухачевскому дан по статьям, по общей форме, с ничтожными изменениями.

В статье о порядке вершения дел дозволено, в больших делах, в случае подведения опасности от неприятия скорого решения, «по совету с старыми тамошними лучшими людьми... возрастающее зло, буде прилично, немедленно угасить... чтоб в пущее бедство не возрасло, и отписаться затем в Москву и в Тобольск к воеводам: Михаилу Яковлевичу и Петру Михайловичу Черкасским. – Граматы; присылаемый Сибирским приказом, закреплять в столбцы своею рукою и заносить в тетради, которыя должны находиться всегда на столе. Наблюдать, чтоб почтовый отпуск не был задержан и чтоб отписка отправлялась, «как почта прибежит».

В городе выстроить каменный гостиный двор и казенные склады.

О проведках к стороне калмыков, о курении вина, о дозволении торговать купечеству, о продаже хлеба служилым и всяких чинов людям, о провозе служилыми мягкой рухляди, о соборе таковой с ясачных, об оценке оной, об отношениях к калмыкам, о прибавке казенной пахоты; о сборе хлеба соответственно урожаям, об опальных людях, о неупотреблении в свою работу обывателей, о береженьи от пожаров – статьи представляют почти точное повторение статей наказа 1693 года и всех других.

Страницы

Предыдущая                  На главную                Следующая