ГЛАВА II

О не ношении воеводами в Сибири дорогих платьев. Воспрещение обращать людей в холопство. Запрещение чинить пытки ясачным. Енисейск сделан областным городом. Иркутск получил самостоятельных воевод и уездный район. О картах Сибири. Построение новых городов Кунгур, Ишим, Селенгинск, Албазин, Верне-Камчатск. Почтовое дело в Сибири во второй половине XVII века. Перечень нападений, которым подвергались сибирские города во второй половине XVII столетия со стороны восставших инородцев и азиатских соседей. Сношения с азиатскими народами. Принятие подданства некоторыми калмыцкими тайшами, монгольскими родами и сойотами. Переселение в Россию князя Гантимура. Посольство в Китай Милованова. Усиление недоразумений в пограничных делах между русскими и китайскими властями. Посольство Головина. Нерчинский договор. Переписка Нерчинских воевод с китайским пограничным начальником. Посольство Избранда.

Постоянные подтверждения в наказах о том, чтобы воеводы не корыстовались – доказывают, что наклонность эта была сильно развита в среде тогдашней сибирской администрации и царь Петр I нашелся вынужденным, на другой же год своего единодержавия, издать указ о не ношении воеводами сибирских городов платья из дорогих материй, чтоб не ставить себя в необходимость расхищать казну. В грамоте от 28 октября 1697 года[1], на енисейского воеводы стольника Глебова изложено: «... ведомо нам учинилось, что в сибирских городах, а больше в Якутском, многие служилые люди делают себе и женам своим и детям портища золотныя и серебрянныя, бархатныя и байбероковыя... а иные на собольих и на лисьих, черных дорогих мехах; чего им по чину своему носить не довелось; и знатно, что те служилые люди, у которых такое излишне дорогое платье есть, делают не от правого своего нажитку, кражею нашея великого государя казны... или грабежем с иноземцев та богатства себе наживают»... По розыску, произведенному Федором Кочановым в Якутске, выяснилось, что служилые люди, «накупаясь у воеводы», ходят в сборщики и чинят ясачным многия грабительства и разорения. Для устранения повторения подобных случаев предписано объявить всем енисейским всяких чинов служилым и посадским людям, чтобы они ценных платьев себе не делали и не носили, а у кого таковый платья будут найдены – наказывать, а платья отбирать в казну безденежно.

Точно также постоянныя подтверждения о том, чтобы не обращать в холопство новокрещенов и не допускать кабалы служат доказательством, что это обыкновение укоренилось в Сибири достаточно сильно в XVII столетии. Из именного указа великих князей Иоанна и Петра Алексеевичей от 16 декабря 1684 года[2] видно, что государи и государыня царевна указали: людей стольника Алексея Борисовича Вельяминова, новокрещенов: Илюшку и Мишку Алышевых, отдать ему в холопство, потому что они приняли добровольно кабалу, женившись на крепостных его девках. А впредь – боярам, воеводам, окольничим, думным людям, стольникам, стряпчим, дворянам, жильцам, детям боярским, дьякам, подьячим и всяких чинов служилым людям «новокрещеннов служилых и не служилых и ясашных и посопных людей в кабальное холопство не имать» и если бы кто из иноверцев, приняв православие, стал бить челом на кабальное холопство, то не принимать и от холопства освобождать, под опасением взыскания за несоблюдение этого распоряжения.

Кроме подтверждений в наказах о мягком обращении с ясашными, при царях Иоанне и Петре Алексеевичах, 26 декабря 1695 года[3], сибирскому приказу дан именной указ «о нечинении казней и пыток сибирским ясачным без предварительного доклада государям». Корыстныя стремления воевод повсеместно в Сибири сопровождались вымогательствами, нередко путем жестоких наказаний и пыток; иногда воеводы казнили даже смертью. Таковое управление развило в ясачных: наклонность к уходу в другия государства (в Китай), вызывало случаи убиения сборщиков ясака и доводило до самоубийств, при невозможности избежать грабежа и притеснений.

В упомянутом указе поражает способ вознаграждения тех воевод, которые будут вести свои дела честно. После указания о том, что воеводы грабители будут «в великом разорении» и те из них, которые казнять кого смертью «не описався к великим государям» - сами подвергнутся таковой, с конфискацией их вотчин на великих государей, заявляется: что те воеводы, которые не будут делать прижимок обывателям и торговым людям.. «в тех городах тем воеводам по их великих государей именному указу быть перед прежним на воеводствах с прибавкою года по 3 и по 4 и по 5 и по 6 безпеременно; то есть, звание воеводы законом признавалось хорошим кормежным местом.

Затем к числу административных мер второй половины XVII столетия надлежит отнести наименование Енисейска в 1678 г. областных городом, для управления всеми водворениями по Ангаре и Забайкалью, с включением Нерчинска.

Еще до переименования в областной город, енисейские воеводы ведали весь район Ангары и в силу этого обстоятельства посылали прикащиков и в Иркутское зимовье. В 1661 году енисейский воевода Ржевский распорядился перенести названное зимовье с леваго берега Ангары на правый и приказал поставить вместо зимовья острог. Поручение это было выполнено Иваном Похабовым.

В 1682 году в Иркутский острог определен самостоятельный воевода[4], а в 1686 году он переименован в город и к нему приписан уезд, в состав котораго вошли[5]: остроги: Верхоленский, Бельский, Идинский, Балаганский, Тункинский, слободы: Кудинская, Оёкская, Уриковская, Олонская, Бирюльская, крестьяне: Верх-Ангарские, Киренскаго монастыря Анчинской заимки, посольскаго монастыря Куяцкой заимки; надо думать, что к нему же приписаны тогда острог Селенгинский и пригород Удинский.

При царе Федоре Алексеевиче (25 августа 1680 года)[6] состоялось распоряжение о производстве размежевания земель в московском уезде, при чем оговорено, что тем помещикам, которые находятся на воеводстве в сибирских городах, необязательно представление в срок крепостей на земли. По отношению к Сибири мера эта, разумеется, не могла быть применена, так как около 10 генваря 1696 года[7] состоялся боярский приговор: «о снятии чертежа Сибири на холст, с показанием в оном городов, селений, народов и разстояний между урочищами».

В силу упомянутаго приговора, во все Сибирские города послано приказание «написать чертежи на холстине», мерою по длине в 3 аршина, а по ширине в 2; общий же чертеж всей Сибири приказано составить на холсте в 3 аршина вышины и в 4 аршина ширины.

На чертежах приказано отметить как русския деревни, так и ясачныя волости, с показанием числа верст или дней ходу до оных от городов, описать в каком месте какие народы кочуют и живут и какие народы подошли к порубежным местам.

Надо думать, что Западной Сибири карты эти были составлены скоро, потому что в декабре 1697 года[8] из Москвы отправлен дворянин Иван Кочанов, для производства переписи дворам и для размежевания земель в городах, посадах слободах и уездах тобольскаго разряда: в Тобольске, Верхотурье, Туринске, Тюмени, Таре и Пелыме. Он должен был переписать также вотчины митрополита сибирскаго и тобольскаго Игнатия, монастырския земли, церковныя и земли служилых людей и ямских охотников[9].

Первая карта о Сибири, помещена в атласе Николая Сансона, изданном в 1717 году. На карте России крайним восточным пределом показана р. Енисей[10].

Николай Витзен, в предисловии к описанию татарии упоминает, что царь Алексей Михайлович повелел тобольскому воеводе Петру Годунову изследовать дороги в Китай и сочинить о них ландкарту. Годунов воеводствовал в Тобольске с 1665 по 1669 года.

Витзен сам был в России с голландским посольством в 1666 и 1667 годах. Собрав сведения об Азии, он сочинил карту Сибири, с показанием стран к востоку от р. Енисея. Карта эта была очень неверна.

В 1692 году в Данциге издана карта России с показанием Сибири, с величайшими погрешностями.

Затем Избрандт Идес, который ездил послом в Китай в 1692-1695 годах, издал карту, исправив Витзенову, на которой в первый раз показана Камчатка, при том не полуостровом, а как река с городом по восточному берегу при море, под 72⁰ .

Обстоятельныя карты Сибири могли появиться только после экспедиции Беринга, Чирикова, Шпанберга и других, то есть в половине XVIII столетия.

Застроение Сибири новыми городами во второй половине XVII столетия шло несколько туже, чем в первой, за то отстроенные уже города застраивались и расширились.

Вновь построены следующие города:

Кунгур[11]. Первое построение онаго было предпринято старанием чердынских и соликамских воевод: Прокофья Елизарова, Петра Прозоровскаго и Семеона Кондырева, в 1622 году. Почему то дело затянулось и острог поставлен в 1647 году.

В башкирское замешательство он был разорен и построен на новом месте, ниже прежняго, на реке Сылве, в деревне Сосновый Мыс, уже в 1663 году, по грамоте царя Алексея Михайловича. С 1737 года он сделался провинциальным городом всей Пермии, а в 1786 году переименован в уездный город Пермской губ.

Город был обведен земляным валом и палисадом с деревянными башнями – до самой р. Сылвы.

Г. Тара в 1669 году, вследствие наводнения, которому он подвергся, перенесен на более возвышенное место, за 30 верст от прежняго и поставлен при слиянии р. Архарки с Иртышем[12].

Г. Тобольск 20 мая 1677 года выгорел от удара молнии, сгорели: 8 церквей, архиерейский дом, все приказы, гостинный двор, торговые ряды и 150 домов[13].

Г. Ишим. В 1670 году, на левом берегу р. Ишима возникла деревня Коркина, которая в первой четверти XVII столетия развилась в слободу и в 1782 году переименована в окружной город Ишим[14].

В 1680 году основан Абацкий острог (ныне слобода Ишимскаго

округа[15].

Г. Иркутск. О нем было сказано выше. В 1661 году Иркутское зимовье переименовано в Иркутский острог. В 1688 году учрежден город Иркутск.

Г. Селенгиск. Селенгинский острог выстроен в 1666 г. году[16], в 1685 году для защиты от монголов, его осадивших, в нем поставлен рубленный город, который до 1783 года был уездным, потом упразднен; в 1822 г. приписан к Верхнеудинскому округу Иркутской губернии, а с 1851 года окружной город Забайкальской области. В 1840 году, в силу Высочайшаго повеления, перенесен на левый берег р. Селенги, вследствие неудобств прежняго местоположения. Новый Селенгинск застраивается туго[17].

По документу, хранящемуся в московском архиве государственной коллегии иностранных дел, в книге под №9, на стр. 3 записано: «про селенгинский острог тамошние казаки, в 7181 году (1673) в Москву с мунгальскими посланцами приезжавшие, сказали: ставили-де они тот острог, отобрався из Енисейска 80 человек собою, без воеводскаго ведома, тому ныне 9-й год; а ходу от Енисейска до Селенгинска водою и сухим путем четыре месяца, а кочуют-де около острога того мунгальцы в близких местах многие»[18]. стало быть казаки ставили острог в 1665 году.

Г. Албазин, возобновлен Никифором Романовым Черниговским. Черниговский этот был пленный поляк и выслан на службу в Енисейский острог в 1638 году[19]; из Енисейска он был переведен в Илимский острог. В 1650 году был прикащиком над Усть-Кутскою соляною варницею.

В 1665 году он был в составе конвоя, с которым илимский воевода Лаврентий Авдеев Обухов выехал в Киренский острог на ярмарку. При возвращении Обухова из Киренска, 25 июля, Черниговский возмутил конвой, убил воеводу и подбил участников преступления отправиться на Амур. По прибытии к Амуру с партиею в 84 человека, он возобновил строение и хотя на первых порах 15 человек его соучастников были убиты тунгусами  во время разъездов, но все же население скоро увеличилось прибылыми и в 1674 году в Албазинском остроге были: приказная изба, караульня, казармы, 3 башни в заплоте, а в башнях жилые покои.

Сознавая невозможность существовать самостоятельно в враждебной стране, Черниговский с 1669 года начал отсылать ясак в Нерчинск, чтобы этим стать под царскую руку и, действительно, в 1771 году в Албазин выслан из Тобольска приказный Иван Осколков. При Осколкове, неподалеку от Албазина, при Брусяном камне заложен иеромонахом Гермогеном монастырь во имя Спаса Всемилостиваго.

В 1672 году в Албазин выслано несколько крестьянских семейств для развития земледелия, из которых образовалось несколько слобод, в том числе и Покровская.

В том же году Черниговский и его сообщники были прощены и вместо наказания смертью получили в награду 2000 рублей.

В 1674 году Черниговскаго сменил в Албазине Григорий Лоншаков, высланный из Нерчинска, затем Любим Евсеев, Алексей Толбузин, (сын воеводы), опять Григорий Лоншаков, потом Яков Евсеев и до 1681 года начальники в Албазин присылались из Нерчинска, из тамошних боярских детей. В 1681 году прислан в Албазин сын перваго нерчинскаго воеводы, назначенаго из Москвы стольника, Федора Дементьева Воейкова – Андрей. Он, впрочем, был не долго и его сменил Алексей Толбузин, при котором получена грамота китайскаго богдыхана Кансия об очищении русскими Амура и города Албазина[20]; грамота эта была оставлена без ответа и в 1684 году китайский отряд сделал поисков в верховья р. Амура и захватил под Албазином 31 человека русских людей, которых отправил в Пекин[21].

В 1685 году Албазин был осажден манджурами и 450 человек русских, предводительствуемых Алексеем Толбузиным, вынуждены были выступить из острога, который манджуры разорили. С уходом осаждавших острог снова возобновлен.

В июне 1686 года Албазинск снова подвергся осаде. Гарнизон, в составе 826 человек, выдерживал осаду против 8-ми тысячной армии до мая 1687 года, когда неприятель отступал к Айгуну.

В 1689 году, по нерчинскому договору, Албазин очищен русскими и разорен до основания.

В 1697 году пятидесятник Атласов и Казак Морозко с 60 казаками и 60 юкагирами отправились в Камчатку из Андырска, взяли три деревнюшки и, пройдя двумя отрядами по восточной и западной сторонам полуострова, соединившись, основали Верхнекамчатское зимовье[22]. В этом зимовье они оставили казака Серякова с 16 человеками, который, не дождавшись ни присылки подкреплений, ни смены себе, выступил из Верхнекамчатска к Анадырску в 1699 году и был убит со всеми своими товарищами, возставшими коряками, захватившими при этом и всю ясачную мягкую рухлядь[23].

Почтовое дело в Сибири в XVII столетия тоже несколько развилось, хотя не могло быть признано удовлетворительным. В 1673 году[24] установлено прогоны ямщикам, отвозящим отписки в Москву, выдавать в тех городах, их коих они отсылаются «а без прогонов подвод не имать». По исковым делам воспрещено брать подводы.

Казенная переписка пересылалась с нарочными отправляемыми воеводами.

Тогда же указано подвод не задерживать и в случае надобности вести какую кладь определено на укладку не более 2 дней. На притеснения приказано жаловаться в ямской приказ.

Затем до 1691 года никаких улучшений в почтовом деле не проявлялось. В мае 1691 года[25] повелено ямщикам, везущим письма – в дороге не медлить и возить от города до города самим «с кем они посланы будут», - не отправляя за себя ребят и наймитов. В попутных городах, в приказных избах, приказано свидетельствовать письма и посылки, с кем, когда прибыли и отбыли, откуда и куда.

Щеглов[26], ссылаясь на список населенных мест Тобольской губернии, относить учреждение пересылки писем, по государевой почте, из Сибири, за плату, к 1689 году, указывая, что такса была за золотник такова:

От Москвы до городов: Тюмени и Тобольска   -  по 6 алтын.

                                       - Березова, Сургута, Томска,

                                         Красноярска и Мангазеи   - по 10 алтын.

Из Москвы в Тобольск и из Тобольска в Нерчинск и Якутск и обратно – ходили только 3 раза в лето. Ежемесячное же хождение почт до Тобольска установилось с 1724 года.

Почтовый тракт в Сибирь из Москвы проходил (как это усматривается из указа от 9 декабря 1696 г.[27]:

Зимнею дорогою: на Переславль-Залеский, Ярославль, Ухорский и Обнорский Ямы, Вологду, Шуйский Ям.

Летнею дорогою: на Владимир, Муром, Нижний Новгород, Козьмодемьянск и Казань.

К ямским прикащикам и ямским старостам в упомянутых городах и ямах послано приказание, чтобы по подорожным листам боярскаго приказа, за печатью великаго государя, подводы давались без задержания.

Из указа о сборе в сибирских городах таможенных пошлин, объявленнаго 12 ноября 1696 года[28], видно. Что пересылка писем по почте оплачивалась за золотник:

От Москвы до городов: Верхотурья, Тобольска и Тюмени  -   по 6 алтын.

                                       - Березова, Сургута, Томска, Енисейска,

                                                 Красноярска и Мангазеи  -   по 10 алтын.

                                       - Илимска, Якутска, Иркутска и Нерчинска  -   по 13 алтын, 2 деньги.

При пересылке писем из Верхотурья и Тобольска в остальные города Сибири вычиталась стоимость пересылки до них от Москвы. При отправке же писем из сибирских городов в Москве приказано руководствоваться правилами, объявленными 21 октября 1697 года, которых в «Полном Собрании Законов» не помещено.

Во вторую половину XVII столетия сибирское население сравнительно с тем положением, в котором оно пребывало в начале того столетия – можно сказать познало удобства мира, потому что бунты покоренных инородцев и нападения азиатских соседей значительно сократилось. Но материальное положение русскаго населения, едва-ли улучшилось, потому что одно зло сменилось другим; грабежи неприятельские заменились грабежами властей.

О злоупотреблениях властей и тягостном положении населения будет изложено ниже, а теперь перечислю только те разорения, которым подверглись сибирские города и остроги от нападения врагов.

В 1665 году киргизы грабили в Кузнецком уезде, требуя выдачи их князьков, захваченных русскими властями[29].

В 1698 году они же грабили в окрестностях Томска[30].

В 1668 году Балаганский острог подвергся нападению монгольскаго Сейгун-тайши[31]).

В 1677 году[32] взбунтовались тунгусы, вынужденные к тому притеснениями ясачного сборщика Юрия Крыжановскаго. Они, собравшись в числе 1000 человек, перебили казаков и осадили Охотск, который взять, однако, не смогли.

В 1680 и позднейших годах киргизы грабили под Красноярском.

В 1692 году грабили под Канским и увели в плен 37 человек ясачных со всем кочевьем.

В 1693 году грабили и убивали людей под Красноярском, у березовских крестьян отогнали лошадей[33].

В 1682 году киргизы сожгли Ачинский острог и он выстроен вновь ниже, по р. Июсу, в 100 верстах от Мелесскаго острога[34]. Затем они грабили под Ачинском и Мелесском острогам в 1690-х годах.

С 1682 же года началось упорное наседание китайцев на русских, разселившихся по р. Амуру и Зее, завершившееся осадами Албазина в 1684, 1685, 1686 и 1687 годах.

В 1688 году буряты осадили Верхнеудинский и Селенгинский остроги, но были отбиты.

В 1690 году киргиз-кайсаки и каракалпаки сделали набег на Тюменский уезд и разорили Тарханский острог[35].

В 1695 году буряты, под начальством ясачных Петра Тайшина и Ивана Степанова, напали на Иркутск. Приступ был отбит и, по усмирении бурят, 10 человек из них были повешены[36].

Новая осада Иркутска бурятами под начальством Петра Тайшина и Эрдена Ноина, столь же безуспешная как первая, была произведена в 1696    году[37].

Из сделанных ссылок легко убедиться, что пограничные, к южной окраине Сибири, народы, за вторую половину XVII столетия поутихли значительно, подчинившись влиянию русскаго правительства. Влияние это поддерживалось постоянными взаимными посольствами.

В 1655 году[38] приняли русское подданство несколько калмыцких тайшей с их родами. В шертной записи Государю Алексею Михайловичу названы послы: Дурал Тархан, Серен, Чокулай, которые шертовали за тайшей: Дайчина, Лоузана, Санжина, Мончака и Мамереня, обязуясь не ходить войною и не грабить: ногайских, едисанских и юртовских татар. Калмыки упомянутых родов получили право кочевать под Астраханью.

В 1661 году[39] калмыцкие роды тайшей Дайчина и Мончака участвовали в походе с русскою ратью против крымских татар, выступив с доскими казаками под начальством Федора Будана.

В декабре того же года принял присягу на верность царю Алексею Михайловичу и его потомству тайша Бунчук за себя и за отца своего Дайчина Урлюкова и племянника Монжика Ялба и за улусных родственных людей, а также за татар: ногайских, едисанских, енбулацких, малисбашских и келечинских

Но принятие подданства, кажется, мало стесняло калмыков и они не редко грабили соседния русския деревни и даже города.

Некоторые калмыцкие роды принимали присягу неоднократно.

В 1665 году прибыли в Москву, отправленные калмыцким контайшею Богатир-Ханом, послы Чун и Сырян, с прошением о присылке к контайше пищали и сбруи.

В 1668 году тайша хошоутских калмыков Аблай отправил своих послов в Москву; затем он был захвачен в один из своих набегов и в 1673 году[40], брат его Цецен-Очирту отправил посольство в Москву с просьбой об освобождении Аблая.

В 1673 году[41] калмыки нескольких родов приняли русское подданство, а 15 генваря 1677 года тайша Аюка Мончаков дал шерть за остальные калмыцкие роды тайшей: Замсу Мончакова, Солама Сереня, Батыря-тайшу, за новоприбывших (после 1673 года) за Дояна, Сереня Дола, Баушея и Аюкая Шарапова, в том, что подчиненные названным тайшам калмыки, а также ногайские, эдисанские, энбулацкие, майлабашские и келечинские мурзы с их людьми обязуются быть в вечном подданстве Государя Федора Алексеевича и его наследников, за право кочевать под Астраханью под Волгою.

В этой шертной записи оговорено, чтобы все награбленное калмыками за 1674, 1675 и 1676 года розыскать, а виновных наказать.

Присяга эта подтверждена 24 генваря 1683 года на имя Великих Государей Иоанна и Петра Алексеевичей; при чем дано обязательство отпустить в Россию всех пленников захваченных в 1681 и 1682 годах, во время набегов на русские города совместно с башкирцами. Заключение клятвы свято соблюдать даваемую присягу изложено так: а если нарушим, «… буди Божий гнев и огненный меч, и тою саблею, которую ныне Аюкай и Замсы, и Солам Серен, и иные, выше поименованные тайши на головы свои мы кладем и к горлам прикладываем, головы наши от неприятелей наших отсечены-б были, и будем мы прокляты в сем веце и в будущем».

В 1687 году[42] принял подданство и прикочевал на луговую сторону Волги к реке Ахтубе тайша черных калмыков Чаган-Батыр.

В 1671 году[43] Сенге джунгарский, наследовавший своему отцу Эрдени Батуру, умершему в 1665 году, заявил, что не станет пропускать русских послов в Пекин. Угроза эта, однако, не была исполнена, так как в этом же году Сенге умер и наследовавший ему брат его Галдан смотрел на отношения к России иначе. В 1678 году, овладев Кашгаром, он отправил посольство в Москву[44]. Он вообще дружил с русскими властями, но затруднял добывание соли русскими на Ямышевском озере и собирал ясак с киргизов, подвластных России. Для переговоров относительно пользования солью и о прекращении неправильного сбора джунгарами ясака с киргизов – был командирован к нему из Тобольска, в 1691 году, боярский сын Матвей Юдин.

В 1667 году[45] прибыли в Москву послы от монгольского тайши Калки с жалобою на русских людей, поставивших на р. Селенге, без его, Калки, разрешения острог (Селенгинск)

В 1675 году[46] приехали в Москву полсанцы от мунгальских: Очароя-Саин-Хана, Кутухты  и от Батуря-Контайши с жалобою на Селенгинских жителей в нанесенных им обидах, грабежах и разорениях.

В 1764 году отправил своих послов в Москву халхаский хан[47].

В 1680 году прибыл в Москву Тархан Бакши с товарищами послом от монгольскаго хана Лоузана, с подтверждением своей верности в присяге, данной еще его отцем Алтын-Ханом. В ответ на это посольство ему дана была похвальная грамота от царя Федора Алексеевича и отправлены подарки: 2 половинки английскаго сукна, 4 портище камки, 1 партища атласу и приказано тобольскому воеводе Шеину отправить те подарки, которые высланы раньше и задержаны в Томске[48].

В 1689 году[49] приняли Российское подданство монгольския тайши: Эрдени-Батур, Ирка-Кантазиев, Серензаб Бантухай, Чин Эрдени Доржи, Ирка Ахаев и Элден Ахаев с их зайсанами и улусными людьми.

Тогда же приняли подданство и табунутские саиты: Саин Окин, Нармо Тархан, Батур Сотуй, Начин Мосого, Саинка Сотулай, Карцагай, Нескей Зайсан, Инкин, Иркибей, Башки Дархан, Ширетуй Удзин, Кашка Унен и Гуин Зайсан, с шуленгами и своими улусными людьми[50].

В 1667 году[51] переселился в Россию начальник тунгускаго племени князец Гантимур, со всем своим улусом в числе 40 чел. и расположился на р. Аргуни. Вскоре он призвал с р. Науна своего сродника Зайсана Бокоя с его родом.

Кроме постоянной пересылки посланцев от воевод к пограничным владетельным князьям, снаряжались иногда нашим правительством и дальния посольства.

В 1663 году отправлен в Пекин вторично тобольский бухарец Сеткул Аблин[52]. Он возвратился в тобольск в 1672 году. Ехал в Китай из Тобольска мимо Тары, к Ямышеву озеру, затем на Аблаев улус, на р. Карзар на улусы Чокура-Абаши, Сенчин, Енденя, Катани-Бахтыря и Саина хана к Каменной стене; возвращался через монгольскую землю на калмыцике улусы: Газана и Араптара.

Переселение Гантимура в Россию вызвало усиленную переписку между нерчинскими воеводами и китайскими пограничными начальниками, требовавшими выдачи князя. В декабре 1669 года прибыл в Нерчинск некто Шарандай под видам купца с 4 товарищами и говорил о Гантимуре; в другой раз в апреле 1670 года снова, прибыл в Нерчинск тот же Шарандай с 9 человеками с просьбой о выдаче Гантимура, если русские хотят сохранить мир с китайцами. Нерчинский воевода Даниил Аршинский не выдал Гантимура и 19 апреля того же 1670 года отправил в Пекин посольство, под начальством Игнатия Милованова и товарищей его: Антона Филева и Григория Кобякова, придав к ним 3 человек.

На это посольство было возложено пригласить богдыхана принять русское подданство «и учинился бы под высокою его царского величества рукою».

Посольство это, встреченное двумя мандаринами на р. Науне, с 40 человеками конвоя, было препровождено в Пекин, где содержалось три недели взаперти под стражею и две последния недели на свободе. Из Пекина посланцы были отправлены опять же к р. Науну, с которой их доставил  в Нерчинск князец Манкадий (Монгутей) под конвоем 66 служилых китайцев и при этом был передан лист государю Алексею Михайловичу, от китайскаго императора, с подарками: шапкою, азямом, камчатною чюгою, шелковым поясом с ножем, шесть камок, два бархата, два атласа, седло и узда.

В листе высказывалось желание жить в мире и  требовалась выдача Гантимура.

В 1674 году ездили в Пекин с торгом, из Селенгинска, через Монголию: енисейский сын боярский Иван Поршенников и торговые гости Евстафий Филатьев и Гавриил Романов с товарищами. Караван этот был задержан ан китайской границе 5 недель, за сбором разных сведений, и затем отпущен к Пекину. В Пекине они торговали 7 недель и затем были высланы назад прежним путем. Вернулись ои в Енисейск в марте 1675 года.

Начавшияся на китайской границе, с переселением к нам Гантимура, недоразумения между властями постоянно возрастали и вскоре осложнились грабежами со стороны монголов, которые распространились даже до Еравинского озера, по крайней мере при воеводе Павле Шульгине, сменившем Аршинскаго 31 ноября 1673 года, - тунгусы Теленбинскаго острога жаловались, что табунутские воровские люди, в количестве 2000 человек,  не только промышляют соболей на их природных местах по р. Хилку и Еравинскаму озеру, «но и их самих до смерти побивают». На требования Шульгина, обращенныя к монгольскому владельцу Очарою, об удовлетворении ответа не последовало и он, в апреле 1674 года, снарядил войско под начальством боярского сына Григория Лоншакова и пятидесятника Никифора Черниговскаго, в составе 400 служилых и охочих людей, которые, которые напав на табунутов в степи, около еравинскаго озера, разбили толпу, убив до 100 человек и захватив 60 человек пленных, а также жен и детей.

В 1675 году Черниговский с 300 казаков и гулящих людей из Албазина сделал набег на р. Ган, для освобождения монголов которые пожелали принять русское подданство и захотели поселиться на своих природных землях около Албазина[53].

Такое положение дел было разумеется нежелательным для обоих государств и в 1675 году российский двор снарядил посольство в Китай под начальством переводчика посольскаго приказа Николая Гавриловича Спафария. Свиту его составляли:

В качестве дворян: - два новокрещенных грека: Константин Иванов Гречанин и Федор Павлов Ливанов из арабов.

Для письма: - посольского приказа, подьячий – Никифор Венюков и Иван Фаворов.

Из Тобольска взято: 6 детей боярских, 6 помощников кречатных, 1 священник, 1 толмач, 40 казаков пеших и конных.

На подмогу дано: 500 р. деньгами, на 400 р. соболей и кормовых по 49 к. в сутки.

На подарки: а) китайскому императору – соболей, лисиц, сукон, корольков, зеркал, часов и янтаря всего на 800 р.; б) монгольским тайшам разными товарами на 100 р.; в) на покупку китайских товаров дано соболей на 1000 р.; да на пошлины на 500 руб.; на раздачу подарков разным коммисиям соболями на 200 р. и 10 пудов табаку; г) в Тобольске взято для богдыхана 6 кречетов и горностаев на 100 р.

В наказе Спафарию предписывалось: условиться, на каком языке сноситься, и договориться о написании титулов; освободить или выкупить пленников с платою не дороже 30 р. за человека; требовать присылки посла из природных китайцев, испросить разрешение на привоз российским послам, при возвращении из Пекина в Москву, серебра по тысяче и более пудов, а также драгоценных камней и шелковых товаров сколько потребуется. Пригласить в Россию китайских мастеров для построения каменных мостов. Разведать о водяных путях в Китай. Договориться о производстве свободной торговли между обоими государствами.

Выехав из Москвы 25 февраля 1675 года, Спафарий 5 сентября  того же года прибыл в Иркутск, сделав распоряжение из Енисейска, в июле месяце, о посылке из Нерчинска к китайскому пограничному начальнику Монгутею боярскаго сына Игнатия Милованова предварить о посольстве. В декабре 1675 он года выехал из Нерчинска по направлению к пограничному Таргачинскому хребту, а 23 генваря 1676 года был встречен наунскими начальными людьми, с конвоем в 200 человек и 26 генваря расположился и китайском селе Пачегорском ожидать ответа из Пекина.

После некоторых пререканий с приставом, прибывшим из Пекина,  относительно вручения грамоты, которую Спафарий не соглашался отдать никому другому кроме богдыхана, он был вытребован в Пекин, куда отправился со свитою в 156 человек на 100 повозках.

В Пекин он прибыл 15 мая. Китайския власти стали требовать от него грамоту на имя богдыхана, - он, разумеется, не отдавал; спор длился 20 дней и порешили на том, чтобы Спафарий и грамоту и подарки принес в богдыхановы палаты и положил на указанных местах.

После разложения подарков, совершившегося с церемониею, Спафарий вскоре имел аудиенцию у богдыхана и затем получил некоторую свободу действий, хотя очень незначительную, потому что досмотр продолжался и китайцы дозволяли ходить русским людям не туда, куда они желали, а куда их направляли китайцы.

В августе Спафарию вручены подарки богдыхана к русскому царю, которые он принял стоя, что разгневало китайцев. Ответов на поставленные им вопросы не дано, а в листе оговорено, что ответы последуют тогда, когда: 1) Гантимура вышлют в Пекин, 2) когда пришлют разумного посла, который согласиться делать все, что от него потребуют и 3) если пограничные россияне  будут жить мирно. Выехать ему приказано 1 сентября.

В Москву Спафарий вернулся 5 генваря 1678 года[54].

После разорения китайцами Албазина в 1685 году, цари Иоанн и Петр Алексеевичи признали нужным отправить в Пекин грамоту с подъячими посольского приказа: Никифором Венюковым и Иваном Фаворовым. В грамоте этой высказывалось сожаление о затеянной китайцами войне и сообщалось, что для уложения всяких недоразумений, вслед за сим, будет отправлен в Албазин послом окольничий Головин.

Гонцы эти 8 августа 1686 года прибыли в Селенгинск и узнали об осаде Албазина китайским войском, прибывшим на 150 бусах с 40 пушками. Узнали также, что богдыхан требовал помощи и от Кутухты и от хана Очирая, и что последний хотел напасть на селенгинский, братский и балаганский остроги, но его отговорил Кутухта. Благодаря подаркам которые поднесли Кутухте и Очирою, они добились от них выдачи провожатых до Пекина, куда прибыли 31 октября. После продолжительных пререканий о порядке выдачи грамоты, они доставили таковую в палаты богдыхана тем же порядком, как и Спафарий, но без земных поклонов палатам.

10 ноября они имели аудиенцию у богдыхана  и удостоились угощения чаем, а затем были приглашены к столу, за которым богдыхан интересовался знать: 1) долго-ли они ехали, 2) давно-ли отправлены из Москвы и 3) где холоднее, в России или в Китае.

13 ноября они имели прощальную аудиенцию и на следующий день отбыли из Пекина, повезя к государю 2 листа от богдыхана.

В одном листе было изложено, что нападение на Албазин вызвано разбоями и грабежами пограничных русских людей. Требовалась выдача Гантимура и сообщалось, что китайския войска прекратят военныя действия и будут ожидать на границах результатов переговоров с полномочным послом Головиным.

В другом листе сообщалось о получении подарков и об отправке назад гонцов.

Тем временем снарядилось посольство Головина (указы от 12 и 14 декабря 1686 года[55].

Стольник Федор Алексеевич Головин, пожалованный окольничим, был облечен званием великаго и полномочнаго посла; в товарищи ему придан нерчинский воевода Власов, наименованный наместником елатомским[56], в качестве дьяка назначен из Енисейска Иван Юдин, котораго вскоре заменил дьяк Семен Корницкий. Свиту составили: 5 дворян, 1 переводчик и 3 подьячих.

Войск, для придания значения посольству, отправлено:

Из сибирского приказа: полковник солдатского строя Антон фон-Швалымберх с начальными людьми, полковник Феодор Скрипицын и подполковник Сидор Богатырев с 5 капитанами и 506 московскими стрельцами, солдатского строя полковник Павел Грибов с 11 человеками начальных людей его полка, да сибирских разных городов служилых людей 1400 человек.

Жалованье Головину дано в 2000 р., да на жалованье ратным людям отпущено из сибирского приказа с дьяком Корницким 31 т. р.; на наем подвод ассигновано 2000 р. и на всякий случай отпущено довольное число разных товаров, мягкой рухляди и сукон.

Посол был у руки государей и царевны Софьи Алексеевны 23 генваря  и 26 генваря выехал из Москвы на 50 подводах, по дороге на Переяславль, Ярославль, Вологду, Устюг, Соль-Вычегодскую, Кай-Городок, Соликамск, Верхотурье, Туринск, Тюмень и 24 марта прибыл в Тобольск. Отбыв и Тобольска 29 мая, на судах, он 28 сентября высадился на берег в Рыбенском остроге, на р. Тунгуске (Ангаре), где и зазимовал.

Здесь к нему прибыли гонцы от Венюкова и Фаворова с уведомлением, что китайцы прекратили осаду Албазина и отпустили гарнизон к Нерчинску, сами же отступят только весной, так как суда их замерзли.

Из Рыбенского острога Головин отправился водою 15 мая. В июле, в бытность его в Братском остроге, он получил известие об отступлении китайцев  от Албазина с потерею около 1500 человек. В сентябре он прибыл в Верхнеудинский острог, где до него дошли новыя наказныя статьи, высланныя из Москвы. Ему предписывалось домогаться:

1)      Установить границею между русским и китайским государствами – р. Амур и в крайнем случае р. Зею.

2)      Если нельзя будет добиться установления указанной границы, то домогаться разрешения производить там промыслы.

3)      Если на изложенное выше согласия не последует, то настоять, чтоб окончание дела было отложено до другого времени.

К 25 октября Головин передвинулся из Удинска в Селенгинск и в ноябре отправил к пограничным китайским властям жильца Степана Коровина, с уведомлением о своем прибытии и для того, чтоб договориться о месте свидания уполномоченных.

Пока шли переговоры об определении места для съезда уполномоченных послов, монгольский хан Очирой и брат его Кутухта, видя малочисленность русского войска, всего около 2000 челов. (500 стрел. и 1400 сборнаго сибирскаго войска), стали домогаться возврата им братских, кочевавших по обе стороны Байкала в районе ведения острогов: Балаганскаго, Верхоленскаго, Тункинскаго, Удинскаго, Селенгинскаго и Нерчинскаго. Получив категорический отказ, они в первых числах генваря 1688 г. направили в Селенгинск и Удинск брата своего Батур-Контайшу с 4000 монголов, с пушками и огнестрельным боем, высланым из Китая. Другое нападение на Селенгинск  было произведено 28 февраля.

Нападения монголов были счастливо отражаемы на всех пунктах что подготовило принятие российского подданства Кутухтою и некоторыми монгольскими тайшами.

В июне возвратился из Пекина Коровин, привезя лист по которому съезд уполномоченных назначался под Селенгнском, с войском из 500 человек.

В июле к Головину прибыл из Москвы подъячий Иван Логинов с наказом:

1)      Немедлено идти к Албазину с великим поспешением.

2)      По прибытии на место, свидеться с китайскими послами и договориться о границе, как указано прежде.

3)      Если, при настойчивых требованиях об установлении границы   идозволения промыслов по Амуру, дело не сладится – отказаться от требования допуска промышлять на Амуре русским людям.

4)      Если послы уже отбыли в Китай, то написать об этом в китайское государство.

5)      Просить Кутухту принять посредничество в прекращении ссор между даурскою землею и китайцами.

Наказ этот Головин получил в Удинске, куда он перешел из Селенгинска  и распорядился о выступлении в поход. Но еще до выступления из Удинска к нему прибыл от полномочных китайских послов полковник Кулунфунзиллу со свитою в 100 человек и привез лист, в котором послы уведомляли, что, дойдя до урочища Нашары, они узнали о войне завязавшейся между калмыками и монголами, и потому опасаются ехать через Монголию, а как наступает уже осень, то признают более удобным прибыть на съезд летом будущего года.

Дав надлежащую отписку послам, Головин оставил часть войск в Удинске для защиты города и братских, а с свитою и с остальными войсками выступил из города 30 августа. В 200 верстах на р. Хилке его отряд встретился с табунутскими тайшами Серень Секулаем с товарищами и разбил их, побив с 200 человек и забрав множество пленных и рогатого скота. (В этом бою отличился Демьян Многогрешный бывший малороссийским гетманом и сын его Петр, состоявшие в селенгинских казаках).

После упомянутого поражения приняли рссийское подданство: 1 тайша, 6 зайсангов, 30 шуленг и 1200 юрт табунутских саитов. Присяга принесена 1 октября.

6 октября Головин прибыл в Селенгинск и 19 вернулся в Удинск, где в ноябре, прибыли к нему посланцы от монгольских тайшей с просьбою о принятии их в русское подданство.

13 генваря 1689 года Головин отправил в Китай гонца Ивана Логинова с образчиками договорных грамот, в которых границами определялись:

По 1-й – по вершинам рек Гана и Шингалы.

По 2-й – у Албазина, а звериные промыслы иметь по обеим сторонам вершины рр. Быстрой, Зеи и Селенге.

По 3-й – у Албазина же, но строения уничтожить и промыслы звериные иметь общие на р. Амур.

Логинов прибыл в Пекин 13 мая и получил ответ, что богдыхан назначил съезд у Нерчинска с войском в 1000 человек.

Головин выступил из Ильинской слободы (под Удинском) к Нерчинску 24 июня и в бытность при озере Еравине получил известие, что к Нерчинску подошло китайское посольство на 120 бусах и расположилось на р. Макарове, за р. Шилкою, в версте от города.

Таким образом неисполнение Головиным приказания, перейти к Албазину в 1688 году, послужило поводом к неудаче нерчиского договора.

Первый посольский съезд под Нерчинском состоялся 12 августа 1689 года, причем послы обеих сторон вступили под наметы, поставленные в ? версте от города, в одно время. Русские послы в своем намете сидели на креслах, а китайские – в своем, на скамейках, покрытых войлоками.

Первые два заседания шли пререкания о границе; китайцы, начав установление границ озером Байкалом, согласились на границу у Нерчиска по рекам Ингоде и Шилке, Головин же начав с Амура, уступил до р. Горбицы. Затем ни одна из сторон не соглашалась на уступки  и китайцы, сняв шатер, стали угрожать городу осадой; к довершению неудач, на китайскую сторону передались ясашные братского и онкоцкого родов.

В столь критическом положении Головин стал действовать  через иезуитов бывших переводчиками в китайском посольстве и успел добиться возобновления переговоров, которые  и завершились договором, состоявшимся 29 августа.

Содержание этого первого договора с китайцами таковое:

1)      Граница между обоими государствами установлена по р. Горбице до вершины оной, затем по Становому хребту до р. Уди, и вниз по ной до моря (Охотскаго или Ламскаго).

2)      Река Аргунь на всем ее протяжении.

3)      Город Албазин разорить и русским людей из онаго переселить в другия местности России.

4)      Беглецы по день сего договора остаются на той стороне, на которой они находятся ныне, а затем установлена обоюдная выдача оных.

5)      Дозволен свободный проезд подданных обоих государств по проезжим грамотам в смежныя государства.

6)      За разбои и грабежи наказывать телесно или смертью, в зависимости от степени вины.

Прочие домогательства русского посла, как-то: о титуле, о нечинении послам в Пекине принуждений, о свободной торговле в Китае купцам, о незастроении Албазина, о выкупе пленных не были уважены под предлогом неимения  на то разрешения.

В силу состоявшегося Нерчинскаго договора 31 августа, Головин послал указы:

1)                 В Селенгинске, воеводе Федору Ушакову: жить мирно с монгольскими тайшами и не делать им озлоблений.

2)                 В Албазине, Афанасию Бейтону: город разорить, а запасы и служилых людей вывести в Нерчинск.

3)                 В Аргунский острог, прикащику Василию Милованову: перенести острог на левый берег р. Аргуни.

Засим, отправив в Москву донесение о договоре и о сделанных распоряжениях, Головин выступил из Нерчинска со всеми ратными людьми 15 октября. В Тобольск он дошел к 6 сентября 1690 года, а в Москву приехал 10 генваря 1691 года, где удостоился получить похвальную грамоту от государей Иоанна и Петра Алексеевичей[57].

В 1691 году[58] повелено китайских послов и посланцев, которые повезут листы к великим государям, принимать в сибирских городах и отправлять к Москве с должным почетом, смотря по чинам, отписывая с гонцами о посольстве.

Тех же китайских начальников, которые будут присылаться в пограничные города «для расправных дел», принимать как должно и отпускать назад без задержания, отписывая об этом в сибирский приказ.

Нерчинский договор не был  утвержден богдыханом; по крайней мере, об утверждении онаго не присылался лист в Москву, а, между тем, стали нарождаться уже некоторые вопросы. Так, нерчинский воевода Федор Скрипицын получил, в 1692 году, три листа от китайского пограничного начальника, вельможи Сомготу, из которых в одном говорилось, что торговый человек Афанасий Софронов, с 77 купцами, по желанию воеводы, пропущен в Пекин и весь этот караван был на богдыхановом содержании, но он не надеялся, что это может повториться впредь. В другом листе запрашивалось, где состоится вторичный съезд послов для установления точной границы по Становому хребту. В третьем, благодарит за то, что отказано калмыцкому Бушукту-хану в даче помощи для войны против китайцев и советывал, чтобы русские власти освободили тунгусских атаманов, взятых при р. Улье.

В 1693 году от этого же Сомготу поступили к Скрипицыну новые листы: а) о казни 13 русских подданных, перешедших границу; б) о возврате 7 аманатов тунгусских, взятых при р. Улье и еще не возвращенных; в) о скорейшем наказании людей, переходящих границу и о воспрещении переходить оную.

В том же году к иркутскому воеводе стольнику Ивану Петровичу Гагарину прибыла отписка, что он неправильно домогается возврата монголов, перешедших на китайскую сторону, а также 700 человек табунутских соитов, бежавших из Селенгинска к прежнему своему кочевью.

Таковые осложнения вызвали необходимость снаряжения новаго посольства, на каковое вызвался датчанин, торговавший в России, Елизарий Избрандт.

Избрандт был облечен в звание посланного поверенного, с пожалованием ему сверх путевых дач 6000 руб., с уплатою оных по возвращении. С ним отправлены: подьячий Семен Порецкий, 2 прапорщика: Иван Крамар  и Петр Рамбах, 1 лекарь Христофор Карстенс, для розыска трав и кореньев и к нему подьячий из Тобольска, Иван Сумороцкий.

Подарки даны: богдыхану – паникадило хрустальное, 2 шандала янтарных, склянница янтарная, зеркало в янтарных рамах; да на раздачу приближенным соболей на 200 р. и на монгольских старшин – соболей же на 100 р.

По наказу Избрандт должен был:

1)      Объявить, что российские государи согласны на утверждение нерчинскаго договора и просят богдыхана высказать свое откровенное об оном суждение.

2)      Узнать, последует-ли точное разграничение земель на протяжении от гор до р. Ульи.

3)      Предъявить китайским министрам шесть статей: а) просить вернуть в Россию онкоцких и братских бурят, а также тунгусов Капиду с 15 юртами, которые ушли в китайскую сторону после договора в Нерчинске; б) всех пленных  русских вернуть из Китая: в) дозволить китайским купцам провозить в Москву по 1000 и более пудов серебра; г) дозволить им также привозить коренья, товары и драгоценные камни; д) ве??еть китайцам приезжать в Россию со всякими товарами для торгу; е) дозволить построение в Пекине русской церкви иждивением государей.

4)      Разведать о том. Не желают-ли китайцы нарушить мир; сколько российских земель, рек и ясачных  народов отошло к китайцам с отделением Амура; для какой цели посылались к реке Лене китайские полковые воеводы «и буде можно, учинить тайно чертежи всему».

5)      Требовать дозволения Избрандту свободно ходить по рядам в городе, чтоб иметь возможность вызнать все необходимое о товарах.

Избрандт прибыл на китайскую границу 1 августа 1693 года, откуда, направившись к р. Науну, и через монгольскую степь, прибыл в Пекин 3 ноября. 14 ноября повез, по требованию мандаринов, на ханский двор грамоту и подарки; на следующий день ему грамота возвращена, потому что в ней царские титулы выписаны раньше богдыханского.

17 ноября ему дана аудиенция у богдыхана, на которой он удостоен разговора и подчивания.

27 декабря от него взяты наказные статьи и 16 февраля назначена отпускная аудиенция.

За это посольство установлено, чтобы посольства состояла: государева в 200 человек, воеводского в 50 человек. Поднять также вопрос об установлении точной границы от р. Аргуни к Селенгинску и определен порядок выписывания царских титулов в грамотах.

Избрандт узнал в Китае, что нерчинский договор приятен богдыхану, что Кутухта и Очарой-хан приняли китайское подданство со всеми своими улусами, что Наунский  городок китайцы выстроили деревянный, обнеся, в бытность его там, земляным валом, на котором поставлены пушки и устроен в оном гостинный двор.

Страницы

Предыдущая                  На главную                Следующая