ГЛАВА VI

Заселение Сибири во второй половине XVII века. Принятие русского подданства некоторыми калмыцкими тайшами. Переселение из Манджурии Гантимура с тунгусами. Переселение из Монголии селенгинских бурят. Прибыль населения беглыми. Прибыль ссылаемыми: запорожцами, поляками, черкасами, соучастниками бунта Стеньки Разина. Установление за Сибирью характера ссылочной страны. Указы о ссылке разных преступников. Ссылка стрельцов. Снабжение ссыльных кормовыми. Перепись населения в конце XVII века. Числительность сибирского населения к началу XVIII столетия. Численность оного по переписи 1710 года. Ошибочность расчетов Словцова в исчислении населения. Перепись 1719 г. Прирост населения  в Сибири. Общие выводы о быстроте роста населения в Сибири с 1662 по 1719 год.

Заселение Сибири во второй половине XVII века производилась весьма успешно и совершалось следующими путями: а) принятием русского подданства разными азиатскими племенами, б) беглыми из России, в) водворением пашенных крестьян, г) ссылкою,  д) естественным приростом.

В 1655 году приняли русское подданство калмыки родов: Тайчина, Лоузана, Сэнжина, Мончака и Мамереня; присяга была принесена их послами: Дураль-Тарханом, тайшею Сереном и Чокулаем[1].

В 1661 году принял шерть (присягу) калмыцкий тайша Бунчук-Урлюков, как за своих улусных людей, так и за татар: ногайских, едисанских, екбулацких, малисбашских и келечинских[2].

Как те, так и другие калмыки прикочевывали на Волгу, при чем небольшая часть их прикочевала в южные пределы Сибири.

В 1664 году[3] принял подданство Лоузан, сын Алтын-хана, подтвердивший свою присягу в 1680 году, за что удостоился похвальной грамоты[4].

Существенный прирост населению доставлен перекочеванием в район керчинского ведомства тунгусского князя Гантимура. Он переселился из Манджурии в 1667 году, с детьми, братьями и с 40 человеками улусных людей; кроме того он подбил к переходу в Россию и своего родственника зайсана Бокоя со всем его улусом.

Гантимур принял православие. Сын его Павел умер в 1700 году, оставив 9 сыновей, из коих князья: Лазарь и Ларион были пожалованы в 1710 году стольниками. Стольник Лазарь в 1727 году был пожалован начальником 17 тунгусских родов.

При Павле Гантимуре, Спафарий в 1676 году отписывал так[5]: «А тот Гантимур лучше всех твоих великого государя ясашных тунгусов; муж великий, храбрый, будто исполин; 9 жен у него, а детей больше 30, опричь дщерей, а племя его соберется больше 300 человек, все вооружены в куяках с копьями. И как я, холоп твой, слышал для того китайцы прилежно просят того Гантимура, что они ведають что он и племя его люди самые ратные».

В 1694 году[6] прибыли в Россию из пределов китайской Монголии нынешние селенгинские буряты, называвшиеся цонгольским родом.

В 1689 году[7] приняли русское подданство 6 монгольских тайшей, с их родами и улусными людьми, а также 12 тайшей и 1 зайсан табунутских сойтов с их шуленгами и улусными людьми.

Количество беглых, стремившихся в Сибирь, было настолько велико, что в 1683 году[8] состоялось распоряжение об учреждении застав в Пермии Великой и у Соли-Камской для непропуска в Сибирь конных и пеших людей, без проезжих государевых грамот. Распоряжение это вызвано донесением верхотурских воевод: стольника Михаила Толстого и подьячего Афанасия Парфенова, о том, что мимо Верхотурья и Верхотурского и Тобольского уездов, через слободы, в 1680, 1681 и 1682 годах, из русских и поморских городов пришло много беглых крестьян с женами и детьми.

Да и в 1683 году, как доносил верхотурский воевода, «идут крестьян многое-жь число».

Крестьяне, однако, продолжали тянуться в Сибирь и в малом числе. Судя потому, что в 1688 году состоялось повеление: крестьян пашенных, прибывших в Сибирь после переписи – отправить на водворение в Иркутск – таковых было отправлено до 500 человек[9].

В 1697 году[10] таковых же людей, то есть объявившихся беглых, с женами и детьми было отправлено в Нерчинск 624 души.

В 1667 году, после заключения андрусовского перемирия, сибирским воеводам выслать к Москве польских пленных, которые пожелают вернуться на родину, но при этом велено объявить, что те из них которые пожелают остаться – получат полные денежные и хлебные оклады жалованья по их породе и службам[11].

Мера эта дала краю несколько дельных поселенцев. Наибольшее же количество поселения Сибири доставила ссылка.

В 1662 году сосланы в дальние города бунтовщики, произведшие мятеж в Москве с грабежом домов и явившиеся в село Коломенское «где учали бить челом государю с большим невежеством»[12].

В 1672 году сослан в Сибирь бывший гетман запорожский Демьян Игнатов многогрешный за то, что он, войдя в согласие с гетманом казаков на правом берегу Днепра Петром Дорошенкою, хотел отделиться от России и отдаться в подданство Турции[13]. Он был отправлен с женою Настасьею, с сыновьями Петром и Иваном и дочерью Ольгою. Кроме него сосланы: его племянник Мишка Зиновьев, 2 работницы, брат его Василий, полковник Матвей Гвинтовка с женою Ириною и сыновьями: Ефимом и Федором и есаул Павел Грибович. Демьян Многогрешный назначен в селенгинский острог; Василий в красноярский; Гвинтовка с сыном Ефимом – в Кузнецкий; Грибович в Томск; Зиновьев – в Якутск в пешую казачью службу.

Тогда же отправлены: прапорщик Никита Опалинский; боярские дети: Симанко Селиванов с женою Авдотьею и дочерью Ариною, Игнатий Пареной с женою Прасковьею, Кондратий Пареной с женою Феколкою, донской казак Остешка Троянский с женою Пелагеею.

Названные лица были распределены в казачью службу.

Троянский – в Томский острог,

Опалинский и Селиванов – в Красноярский острог,

Игнатий Пареной – в Селенгинский острог.

Из названных лиц, по донесению Тобольского воеводы Петра Михайловича Салтыкова, от 5 октября 1673 года, бежали из Тобольска Грибович, Опалинский, Селиванов и Троянский.

Тогда же присланы «черкассы за многое воровство и за измену» в Туринский острог.

Всех упомянутых людей приказано держать «с великим береженьем», скованными, тюрьмах, до прибытия на место и зачисления их в назначенныя пешия казачьи части.

В Туринский же острог были сосланы астраханцы, воронежцы и иных городов люди «за измену и многия воровства». Этих людей приказано поселить в уезде «на крепкия поруки», чтоб они никуда не сбежали; неблагонадежных из них приказано садить в тюрьмы.

Тогда же повелено ссыльных в Сибирь «за великия вины и за многия воровства» - после 1662 года, ни к каким делам великого государя не ставить, хотя тех, которые уже зачислены на службу оставить, в указанных местах и чинах».

Людей, пересылаемых в сибирские города, в Туринском «описывать в роже и в приметы».

Разбор дел по бунту Стеньки Разина доставил Сибири множество ссыльных астраханцев и черкасс, то есть донских казаков. Ссыльные эти разселились главным образом в Западной Сибири и не шли дальше Томска[14].

В 1688 году[15] сослан в Сибирь малороссийский гетман Иван Самойлович.

В 1663 году[16] сослан Юрий Крижанич. Поводом к ссылке послужили интриги раскольников, усилившихся в Москве во время неудовольствия царя на Никона. В то время когда Крижанич отправлялся в ссылку, из Сибири возвращался в Москву расколоучитель Аввакум. Крижанич пробыл в заточении 14 лет.

Со второй половины XVII столетия Сибирь стала усваивать характер страны, пригодной специально для ссылки, не потому только, что люди, ссылавшиеся туда, делались безопасными по своему влиянию, в силу значительного отдаления Сибири от столицы, но главным образом потому, что жизнь в оной была крайне тяжела и являлась бременем, равносильным самым тяжким наказаниям.

В 1663 году[17] повелено: «денежнаго дела воров» ссылать в Сибирь на вечное житье, с их женами и детьми, устраивая их на пашню. Этим наказанием замещена смертная казнь. При этом оговорено: «а буде они впредь учнут таким же воровством промышлять – чинить им по прежнему смертную казнь без всякия пощады».

Очевидно правительство уже узнало, какая скверная страна Сибирь.

Указом от 22 генваря 1669 года[18], при котором объявлены новоуказанныя статьи «о татебных, разбойных и убивственных делах» повелено:

а) Ссылать в Сибирь с женами и детьми на пашню, - всех людей, замеченных в укрывательстве воров (ст. 8), а также объявляющих себя гулящими людьми.

б) Обвиняемых в разбое, буде они не признаются с двух пыток и те лица, у кого они жили до пытки, их не пожелают взять на поруки, людей этих также садить на пашню (ст. 24).

в) Оговоренных разбойниками в соучастии, если сговор не подтвердится опросами и сами они не признаются с пыток (ст. 33) этих ссылать в Сибирь.

г) Ссылать тех, которые будут препятствовать  забирать оговоренных в соучастии в разбое, если эти люди не будут в состоянии уплатить пеню в 50 р. (ст. 47).

д) Ссылать обвиняемых в укрывательстве краденных вещей, если они обвиняются в этом 3 раза и садить их на пашню. Этих людей ссылать не иначе, как с женами «а без жен не ссылать» (ст. 61).

В 1679 году[19] Царь Федор Алексеевич повелел: воров, которым по распросу будет присуждена смертная казнь – жизни не лишать, рук и ног не отсевать, а ссылать их в Сибирь на пашню, с женами и с детьми, на вечное житье. Распоряжение это подтверждено в 1680 году[20] с добавлением, чтобы из детей с ворами отсылать только таких, которым не больше 3 лет; детей выше 3 летнего возраста в Сибирь не отсылать.

В 1679 году[21] сосланы в разные сибирские города стольники и дворяне московские, в числе 20 человек, замешанного по делу Прохора Кропотова с братом.

Ноябрьским указом Царевичей Иоана и Петра Алексеевичей, объявленным с боярским приговором в 1682 году[22] установлено: разбойников, уличенных в грабеже, без совершения убийства, по наказания кнутом подвергать отсечению левого уха и двух меньших пальцев левой руки, и затем ссылать в Сибирь с женами и детьми на вечное житье. Распоряжение это подтверждено в 1691 году[23] «с оговоркою, - чтоб по учинении наказания, по выбитии кнутом «запятнав» ссылать в Сибирь, а смертью за три татьбы не казнить».

В 1687 году[24] сослан на вечное житие в Сибирь пристав Сережка Морев с женю и детьми, за изнасилование девки Маврушки Венцылеевой.

В 1689 году[25] сосланы в сибирские города единомышленники Федьки Шакловитаго.

В 1701 году препровождены в Сибирь единомышленники типогравщика Федьки Талицкаго, печатавшего «воровския письма», в которых Петр I назывался антихристом; отправлено 7 человек и с ними 5 жен казненных преступников. Все они сосланы в дальние города.

В 1705 году отправлены в Сибирь астраханские стрельцы, с тамошними казаками, за бунт, поднятый за русскую старину[26].

В 1708 году расселены по Сибири сообщники Булавина, избавленные от виселицы.

Затем сослано в Сибирь множество стрельцов после расформирования стрелецких полков.

В 1711 году сосланы в Сибирь пленные шведы, высланные из Казанской губернии, за то, что намеревались бежать. В числе их находился и капитан Штраленберг, издавший по возвращении в Стокгольм, книгу о России. Многие из этих шведов были употреблены на горнозаводское дело и пристроены в Тобольскую оружейную мастерскую.

В 1715 году сосланы в Сибирь Керженские раскольники. В 1718 г. выслан Ларион Докунин и его единомышленники, верившие его разговорам и подметным письмам, вызывавшим возмущение против царя[27].

Затем отправлены в Сибирь лица, привлеченныя по делу Царевича Алексея, из них фельдмаршал В. В. Долгоруков – в Соликамск, псаломщик Семен Иванов, подьячий Анфимов, зять духовника царевича и другие – в разные сибирские города.

Большое число ссылавшихся вызвало необходимость установления порядка в пересылке оных и в 1692 году[28] повелено в стрелецком приказе, на обязанность коего возложена пересылка колодников, завести 10 желез ручных и ссылаемых заковывать в оныя, отправляя с посыльным до города, в который они препровождаются, где сдавать воеводе. В 1696 году[29] пояснено: находящихся в Вологодской тюрьме ссылаемых в Сибирь принять сибирским служилым людям, получив надлежащия кормовыя и прогонныя деньги по прежнему а впредь, отправляемых в ссылку из разных приказов удовлетворить прогонными и кормовыми деньгами, а также давать провожатых от тех приказов, которые отправляют в ссылку, рассчитывая до Верхотурья. В Верхотурье же, для временного содержания всех пересылаемых, приказано поставить двор со стоячим тыном и построить в оном необходимое число изб.

Распоряжение это вызвано тем обстоятельством, что сибирский приказ «опричь соболей и мягкой рухляди» никаких денежных доходов не имеет, а потому удовлетворять деньгами всех ссылаемых в Сибирь не может.

В 1691 году[30] (указ 1 генваря) воспрещено возвращать из ссылки людей без именного их великих государей указа. А через год[31] повелено: тех из сосланных, которые отправлены в Сибирь взамен смертной казни и бегут оттуда и будут где задержаны, наказывать кнутом, запятнать в другой раз на правой щеке и отсылать в ссылку; если же эти беглецы учинят какое-либо воровство, то их казнить, не докладывая государям; точно так же поступать и с теми, которые бегут из Сибири быть дважды запятнаны, хотя бы и не учиняли воровства.

Для установления правильного учета людей в июне 1693[32] года повелено чтоб во всех городах и посадах и слободах – старосты и сотские записали в книги коренных обывателей и пришлых до 17 декабря 1685 года и севших на тягло. Затем переписывать пришлых людей за время с 17 декабря 1685 по 1693 год поименно и погодно, с отметкою: чей откуда и почему пришел, у кого живет, записан ли в тягло или живет батрачеством. Книги эти приказано закрепить дъячими руками и держать как в городах, посадах и слободах, так и в приказных избах.

Впредь эти книги приказано вести ежегодно, не занося, однако тех, которые живут в наймитах в[33] работе, придя из других мест, а крестьян помещичьих, монастырских, бобылей и беглых людей не принимать и в тягло отнюдь не вписывать.

В 1697 году[34] для производства переписи в сибирских городах Тобольского разряда и в их уездах, а именно: в Тобольске, Верхотурье, Туринске, Томске, Таре и Пелыме отправлен дворянин Иван Кочанов. Надо полагать, впрочем, что перепись дворов и земель в Тобольске началась раньше, потому что в наказе князю Черкасскому, назначенному в Тобольск воеводою, данном 12 сентября 1697 года, в ст. 22-й, сделана ссылка на Льва Поскочина, который писал, что в старой пахоте великого государя десятинной пашни можно прибавить

По сведению, составленному Словцовым, в 1662 году в Сибири всего русского населения было 70 000 душ и в том числе 7 400 ссыльных[35]. Откуда почерпнуто это сведение – неизвестно, но оно вероятно близко к истине.. Точныя сведения о численности сибирского населения стали собираться с введением рекрутских наборов, то есть в XVIII в.

1 генваря 1703 года[36] был командирован из Москвы дьяк Андреян Григорьев Ратменов, для производства  переписи: посадским, уездным, служилым и всяких чинов людям – для выбора людей в солдаты, которых предполагалось набрать 10 000 чел. С уездов: Тобольского, Тюменского, Пелымского, Туринского и Верхотурского.

Надо полагать, что первоначальные переписи производились неточно и население пряталось, потому что декабрьским указом 1705 года[37] приказано взять рекрут по переписным книгам 1677 года; в октябре 1710 года[38] объявлена табель с разделением губерний на доли, по 5536 дворов в каждой, основывая рассчет тоже на данных переписных книг 1677 г.

По этому распределению причиталось долей на губернии:

Московскую……….... 44,5

Петербургскую……....32,2

Киевскую…………..…5

Смоленскую……….....9

Архангелогородскую..18,5

Казанскую……………21

Азовскую………..…...7,5

Сибирскую………...…9

Следовательно, в Сибири насчитывалось 5536 х 9 = 49 824 двора.

В исчисленном числе дворов по крайней мере половина должна быть отчислена на Вятскую и Соли-Камскую провинции; так что на всю Сибирь причиталось около 25 000 дворов.

Сенатский указ от 30 июля 1711 года[39], о наборе 20 000 рекрут и 7 000 лошадей, с губерний Казанской, Смоленской, Сибирской и Архангелогородской дает возможность сделать приблизительный расчет прироста населения в Сибирской губернии за время с 1677 года по 1710. В этом указе приведен расчет числа рекрут, причитавшихся на каждую губернию, по переписным книгам 186 (1677 года) и затем выведен расчет рекрут по переписи 1718 года.

Цифры этого указа настолько красноречивы, что я приведу их полностью.

Чтоб взять 20 000 человек и 7 000 лошадей, по рассчету населения и числа дворов, высчитанному по переписным книгам 186 года (1677) надлежало поставить губерниям:

По переписным книгам 1710 года выставление того же числа рекрут и лошадей распределяется по губерниям согласно нижеуказанного;

Последний расчет составлен при условии взимания одного человека с 30 дворов и одной лошади с 86-ти дворов, при общем числе дворов во всех губерниях 606 404.

Переложив число рекрут, причитающихся к поставке от каждой губернии, на число дворов, получим то число дворов, которое должно было быть в губерниях России по переписным книгам 1710 года.

В указе от 14 октября 1710 года было определено число в губерниях по долям, считая в каждой доле по 5536 дворов, и согласно данных, извлеченных из переписных книг 186 (1677 года), причиталось дворов:

на Московскую губернию………………..5536 х 44,6 = 246 352,

«Петербургскую»  …....…………………..5536 х 32,2 = 178 359,

«Киевскую»…........…....……………………….5536 х 5 = 27 680,

«Смоленскую»…………............………………5536 х 9 = 49 824,

«Архангелогородскую» ….......…………….5536 х 18,5 = 99 648,

«Казанскую» …………………...........……....5536 х 21 = 119 024,                                

«Азовскую»…………………….............……....5536 х 7 = 38 752,

«Сибирскую» …………….............………….....5536 х 9 = 49 824.

                                                        Итого: ...........................809 463

Переводя число рекрут и лошадей на дворы, по переписным книгам 1710 года, зная, что один человек взят  с 30 дворов и одна лошадь с 86-ти, получим число дворов, которое должно причитаться на каждую губернию, соответственно того числа рекрут  и лошадей, которое приведено в указе. Это число дворов видно из нижепомещаемой таблицы:

А как в указе оговорено, что всех дворов в России, по переписным книгам 1710 года было 606 404, то число дворов, основанное на расчете количества лошадей, подлежавших к поставке в драгунские полки, оказывается ближе к действительности, а потому и остановимся на оном.

Сопоставив число дворов в губерниях по первому расчету, с этим, условно принятым, последним получим таблицу, весьма интересную:

Из этой таблицы легко усмотреть что прирост числа дворов, а следовательно и населения, замечается только в Сибирской и Киевской губерниях, при поразительно большом уменьшении населения в губерниях: Московской, Петербургской, Смоленской и Архангелогородской и незначительном в губернии Казанской. В Киевской губернии прирост населения сравнительно не велик, тогда как в Сибирской он достигает ¹/₅ всего населения, и есть полное основание думать, что вся эта прибыль падает на за Уральскую Сибирь, а не в Пермию, потому что в смежной с оной Казанской губернии, находившейся почти в одинаковых условиях, сказалась также убыль и числа дворов и населения.

Прибывшее в Сибирь население оселось в ближайших к России местах, то есть в нынешних Тобольской и Томской губерниях, частью на Уральских заводах, которых было еще немного и, весьма вероятно, часть переселенцев потянулась и за Байкал, тем более, что в числе переселенцев могли быть люди всякого сорта, а не одни только хлебопашцы, спешившие скорее устроиться на пашен.

Приведенный факт прироста населения Сибирской губернии, при современном оному обезлюдении других губерний России, подтверждает тот вывод, что Сибирь есть продукт самостоятельного творчества русского народа, искавшего выхода из стеснительной обстановки, в которой он находился в XVII столетии и в первые годы XVIII-го. Ядринцев[40] говорит: «мы вправе считать Сибирь по преимуществу продуктом вольно-народной колонизации, которую впоследствии государство утилизировало и регламентировало». Наклонность брести в рознь, существующая в крови русского народа направила крестьянство в Сибирь, с закрепощением народа земле. Сильно возросло стремление в Сибирь в конце XVII столетия, после строгих указов 1685 года против старообрядцев.

Наконец, в начале XVIII столетия, с введением рекрутских наборов, народ повалил тысячами в Сибирь и стремление это не ослабевало в течение всего царствования Петра Великого.

В полном собрании Законов не встречается цифры населения Сибири, выяснившегося по переписи 1710 года, но приведенное выше число дворов в Сибирской губернии, по переписным книгам 1710 года, дает возможность предположить население этой губернии приблизительной в 270 000 мужчин, по следующему расчету:

Полагая на двор 4 мужских души, по числу 59 086 поданных дворов, получим 236 344 души, да свободных состояний, применяясь к расчету, указанному Словцовым на 322 и 323 страницах книги, Исторического обозрения Сибири, надо допустить с небольшим 30 000 душ, итого около 270 000 душ.

На за-Уральскую Сибирь причтется свыше 160 000 душ мужского пола по следующему расчету: всего дворов на Сибирскую губернию причиталось в 1710 году 59 086. Из указа же от 29 мая 1719 года видно, что в то время в Сибирской губернии было всего 61 430 дворов и в том числе ²/₅ всего числа приходилось на провинции Вятскую и Соликамскую и ²/₅ собственно на Сибирь. Предполагая, что таковое же отношение в распределении численности дворов в Сибирской губернии было и в 1710 году, надлежит допустить, что тогда на Вятскую и Соликамскую провинции причиталось 23 394 двора, что при расчете 4 душ на дворе дает 142 744 мужских души; а если к этому числу податных душ приложить то число душ свободных состояний, которое предполагает Словцов, то есть 21 834 мужских душ на всю Зауральскую Сибирь, то получится в общем 164 575 мужских душ.

В таблице населенности Сибири, составленной Словцовым к июля 1709 года[41], в Зауральской Сибири он насчитывает:

К сожалению, автор не указывает данных, из коих он почерпнул приводимыя им сведения, а на основании данных представляемых Полным Собранием Законов, его расчеты надо признать неверными по следующим причинам:

1)            На стр. 315 Истор. Обоз. Сиб. (кн. I) Словцов насчитывает в за – Уральской Сибири 37 046 дворов, из коих на 4 за – Ангарских воеводства дает 3 600 дворов; а в Полном Собрании Законов, в указе от 29 мая 1719 года, из ??исла 37 096 податных дворов и на упомянутыя 4-е воеводства насчитывается 4 252 двора.

2)            Еще большая ошибка расчета замечается в учете дворов духовенства. Всего на духовенство белое и черное с причтами и с боярскими детьми тобольского архиерейского дома Словцов полагает 600 дворов, - а в указе от 13 июня 1717 года[42] по поводу сбора денег на драгунских лошадей с попов и дьяков, между прочим, изложено: «В Сибирской губернии: по 707 год с градских с 281 двора – 107 р. 1 алтын 3 деньги, с уездных с 13 226 дворов 1 030 рублей с 1-ю деньгою. На 708 год – с градских 160 дворов 12 руб., с уездных 3 348 дворов 500 р. 6 алтын. И против 707 года в недоборе 616 р. 27 алтын и 3 деньги. На 709 год 305 руб. 11 алтын; а что с градских и уездных, того в отписке не писано». Очевидно, что в Зауральской Сибири к 1703 году было не 600 дворов духовенства, а много больше.

3)            Затем Словцов насчитывает 1 195 дворов ямщиков, между тем из сенатскаго указа 2 июля 1714 года[43] надо думать, что всего их на всю Сибирскую губернию должно было быть 1 590 дворов. Для устройства почтоваго сообщения между Петербургом, Новгородом и Москвою требовалась высылка ямщиков, а с Сибирской губернии, за дальностью, вместо высылки ямщиков, взять деньги по 10 руб. с выти, которыя выслать в губернии»:

Если полагать 5 дворов на выть, как это сделано в указе относительно Азовской губернии, то по числу 318 вытей должно считать в Сибирской губернии 1 590 дворов и, отчисляя из них 2/3 на за – Уральскую Сибирь, придется считать там только 954 двора.

Думаю, что указанных фактов достаточно, чтобы признать неверность выводов Словцова и численности сибирского населения, и приходится остановиться на цифре, предположенной мною, допустить, что в 1710 году, в за – Уральской Сибири было не менее 165 000 мужчин, а вместе с женским полом надо насчитывать около 250 000 душ.

Данныя, доставленныя переписью 1710 года, оказались вскоре не пригодными для правительственных расчетов, потому что те тягости, которыя приходилось испытывать народу и повальныя болезни гнали крестьянство из России в Сибирь или на Дон. Так, из указа от 6 мая 1714 года[44] данного на имя архангелогородского губернатора Ладыженскаго, в котором дается ему знать, что для взыскания штрафов за недобор рекрут, командирован гвардии унтер-офицер Свищов, между прочим оговорено: «Но понеже иные не платили за пустотою, то с оных отнюдь не править… А понеже не все крестьяне на Дон или в Сибирь ушли, а мору, слава Богу, не было (кроме Пскова), то большая часть живут, ушед от своих помещиков, за иными помещиками… и т. д.».

С каждым годом недоборы рекрут и денег росли и делались более ощутительными. Все правительственныя распоряжения, основанныя на численности дворов и людей делались ошибочными и Петр вынужден был приказать произвести новую перепись. Указом от 26 ноября 1718 года[45] повелено произвести ревизию с целью распределения содержания войска, по местностям, соответственно числу ревизских душ. Этим же указом учреждены земские комиссары для заведывания сборами с крестьян на содержание войска.

Вследствие вышеупомянутого указа 22 генваря 1719 года состоялся сенатский указ о производстве переписи людей податного состояния и о подаче ревизских сказок. Перепись приказано произвести во всех местах «кроме завоеванных городов, и астраханских и уфимских татар и башкирцев и сибирских ясачных инородцев, о которых будет особливое определение впредь».

Подача ревизских сказок производилась медленно, что вызвало командирование в разныя местности России гвардейских унтер-офицеров для ускорения работы. 4 декабря 1719 года[46] последовало распоряжение сената о скорейшей присылке ревизских сказок о наличном числе душ мужского пола, для распределения  армейских полков на крестьянские дворы и при указе разослана «Инструкция» о мерах к скорейшему истребованию ревизских сказок и ведомостей. Между прочим, в этой инструкции изложено: «Тех управителей… також и их подчиненных, у которых в ведомстве их правления взятие и собрание сказок еще не окончено, держать в канцеляриях на цепях и в железа скованных, не выпуская до тех мест, пока в оном деле совершенно исправятся», в инструкции же пояснено и (не выключая «и самаго вице – губернатора, ежели от него чинилось)».

Но строгости эти мало помогли делу; ревизския сказки доставлялись медленно и с большими пропусками или утайками душ.

В дополнение к мартовскому указу 1719 года, о присылке в Камер-Коллегии из Штатс-Контор книг окладным и неокладным сборам в котором предписывалось держать в оковах даже губернаторов, пока не будут составлены требующиеся сведения, состоялся указ от 23 сентября 1720 года[47] из коего видно, что ведомости не было доставлены из губерний: Московской, Архангелогородской, Смоленской и Сибирской. При этом подтверждено немедленно доставить или же «таковые наказаны будут, яко преступники указов, жестоко по указу понеже время тому прошло многое, в которое теми ведомостями исправиться было возможно».

Из сенатского указа от 11 мая 1721 года видно, что в сказках доставленных бригадиру Зотову, на которого было возложена выборка данных из переписи «явилась многая в людях утайка, объявленная самыми вотчинниками… а на однодворцев, украинцев и на ясачных были особые доносители».

Указ же от 11 января 1725 года[48] дает основание думать, что перепись в подробностях затянулась даже до этого года, потому что гвардии полковнику князю Сонцову, назначенному в Сибирскую губернию для распределения полков по душам, приказано: « и чего на полки Гвардии душ или четырех-гривенного сбору недостало, то принимать ему от Казанской или Архангелогородской губернии… к Сибирскому губернатору послать указ же, чтоб он полковнику Сонцову в окончании того переписного дела чинил всякое вспоможение и оканчивать ему губернатору с ним Сонцовым то переписное дело обще».

Результата этой переписи оказался благоприятным в смысле увеличени я числа дворов и населения вообще в России. Так из расписания числа дворов по губерниям, для распределения на оныя полков, приложенного к инструкции на имя генерал майора Чернышева объявленной при указе от 5 февраля 1722    года[49] видно, что в губерниях было дворов:

Между тем в указе напечатано: «Всего в 10 губерниях и 48 провинциях двороваго числа 888 284» разница оказывается на 76 050 дворов; вероятно она выражает собою число дворов тех лиц, на которых  расположение полков не распространялось, то есть: попов, дъяконов, дворян и отставных: драгун, солдат и матросов.

61 430 дворов Сибирской губернии распределены так:

Из указа же, от 19 мая 1724 года[50], коим определено собирать по 74 копейки с души, на содержание армейских и гарнизонных полков, видно, что на Сибирскую губернию (кроме двух городов: Якутска и Мангазеи) определено содержать 5 армейских и 4 гарнизонных полка, которые распределены на 355 042 души и осталось свободных еще 13 961 ч. – значит по переписи 1719 года в Сибирской губернии насчитывалось 369 003 души. Распределяя эти души соответственно числа дворов отдельно на Вятскую и Соли-Камскую провинции и отдельно на за – Уральскую Сибирь получим:

За сим в этом же указе оговорено, что всего мужских душ в 10 губерниях насчитывается 5 409 930, следовательно на каждый двор, считая таковых 964 334, причтется 5, 61 душ.

При этом расчете душ на дворе, в за – Уральской Сибири, по числу 37 096 дворов, должно было бы быть 208 109 душ мужского пола, а как их выше насчитано 221 400, то надо допустить, что в Сибири народ жил кучнее и на двор причиталось 5,86 муж. душ.

Из сделанного очерка видно, что прирост населения в Сибири с конца XVII столетия шел довольно быстро. Для составления приблизительного расчета хода этого прироста помещаю ниже таблицу, в которой число душ за 1662 год почерпнуто из Исторического Обозрения Сибири Словцова; число душ за 1677 и 1709 года рассчитано по 4 души на двор, по числу дворов, значащемуся в полном Собрании Законов; число дворов и душ за 1719 год взято из данных, представляемых указами, помещенными в Полн. Собр. Законов. Расчет душ за 1677 и 1709 года принят по 4 на двор, потому что так высчитывал Словцов в таблице населенности, помещенной на 322 и 323 стран. своего труда и, вероятно, имел какие-нибудь к тому основания.

 Приведенная таблица дает оснований прийти к следующим выводам:

1)            Цифра населения в Сибири за 1662 год не должна быть принимаема во внимание, так как не указан источник, из коего она почерпнута и есть полное основание думать, что она много ниже действительной того времени.

2)            До 1710 года, то есть за то время, пока действовали причины: закрепощающие крестьян земле и преследование раскольников, - население в за – Уральской Сибири прибывало чрезвычайно медленно даже для естественного, нормального прироста; а именно: прирост составляет только 0,56% к количеству населения, считавшемуся в Сибири в начале рассматриваемого периода.

3)            Во второй же период, то есть за время с 1710 по 1719 год, когда народ побежал в Сибирь, спасаясь от налогов и рекрутчины, годовой прирост населения достигает 6,24% в отношении числа жителей, значившемуся по переписи 1710 года.

Столь разная разница в прирост населения до 1710 года и после оного дает основание предположить, что исчисление населения до 1710 года по расчету 4-х душ на дворе – неправильно. Если в 1719 году в Сибирской губернии на дворе причиталось 5, 86 душ, то в 1710 году надо допустить тот расчет, который оказался средним для всей России, то есть 5,61 душа, или, по крайней мере, 5 душ на дворе, это предположение имеет за себя то основание, что с 1710 по 1719 год, народ спасаясь от рекрутчины, быстро заселял Сибирь и, не успевая застраиваться соразмерно своему наплыву, мог и должен был селиться кучнее.

При расчете 5 душ на дворе выше приведенная таблица дает следующия цифры:

 Эта таблица, надо полагать вернее показывает ход прироста населения в Сибири. По данным оной оказывается, что в период времени до 1710 года, прирост населения составляет 1,46%, а в период до 1719 года – этот прирост возрос до 2,77%.

Приняв во внимание, что средний прирост населения в Европейской России, по Сведениям за 1871 год, оказывается в 1,42%[54] нельзя не прийти к заключению, что расчет населения, указанный в последней таблице близок к истине.

Выяснить, сколько человек, в этом приросте, должно быть отнесено на естественный прирост и сколько на прибылых гулящих, беглых людей – не представляется возможности, по отсутствию данных; но, отнеся на естественный прирост 1%, получим следующия цифры прибыли населения в за – Уральской Сибири.

 Выше было указано, что в 1719 году, в Сибири, числилось 221 400 душ муж. Исключив из этого числа 40 000 душ беглых[55], прибывших, в начале XVIII столетия получим 181 400 душ; отделив из них 40% на детский возраст до 16 лет, будем иметь 108 840 душ взрослого, коренного Сибирского населения. В отношении этого числа количество пришлых людей составляет 36,75%, то есть в 1719 году более трети всего взрослого Сибирского населения составляли беглые, пришлые люди.

Заключение, к которому мы пришли, представляет факт весьма знаменательный и многое разъясняющий в установлении того самоуправского режима, того административного произвола в Сибири с начала XVIII столетия и туго сдается еще и в настоящее время. Неудивительно было властям развивать в себе наклонность к самоуправствую, когда четвертая часть населения состояла из лиц, добровольно лишивших себя прав.

Страницы

Предыдущая                  На главную                Следующая